Олег Юзифович __
Московский литератор
 Номер 16 август 2006 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Олег Юзифович


     
     В поэзии, как в судьбе, никогда и ни в чём нельзя быть уверенным заранее. И всё же есть одно важное обстоятельство, которое позволяет считать написание стихов в любом случае делом совершенно особенным и необходимым: ведь с наименьшими потерями в первую очередь для других в стихах происходит открыванием мира в себе и себя в мире… Ну и слава Богу, что нам дана эта замечательная способность!
     
     КУЛИКОВСКИЕ МИРЫ
     
     1.
     
     Поле русской славы —
     Куликово поле.
     Божий ток державы —
     в сердце и в глаголе…
     Еще вековая жестокая спячка
     подробленной княжьим безумьем земли
     забитою тенью ползла на карачках
     от Дона до ханской владычной туфли.
     И страха еще оглушающий войлок
     на травах понурых беспамятно вис.
     И русская кровь — будто рабское пойло —
     скисала покорно в ордынский кумыс.
     Куда ни откинься — все те же горба два:
     пустынников тьмы или Римский ордын.
     И обмерла в дреме тревожной Непрядва:
     так — майся-мамайся, и эдак — на тын…
     Былинная слава, и нега, и роскошь
     настроенных в лад куполов-городов…
     И Матерь хранила их Божья, и Мокошь
     дарила наградой от щедрых трудов.
     Ведь знало Кочевье: где русич — не свинствуй,
     их витязи скоры на правый отпор!..
     Единство за други, всех отчин единство! —
     таков был победных знамён уговор…
     Забыли отцовский завет оберега —
     и воинства цвет, как былинки, полёг.
     Не спас щит язычно-святого Олега,
     ни Крест, что Владимир подъял, не сберёг…
     Но мощи кандальной ярлык не навечен:
     не рабству рождались Москвою сыны!
     И вспыхнули в склепе восторженно свечи —
     как будто бы Духом Святым возжены!
     Услышал подъячий молитвы горячей
     слова источавших рассвет образов:
     "Встань, Невский святой, волей русского плача,
     ты нужен дружине — ступай же на зов!.."
     И встал Александр, и в просторы донские,
     где рать против тьмы утвердилась, ушел…
     Мечом и молитвой восстала Россия —
     из рубища — да на имперский престол!
     
     2.
     
     Поле русской славы —
     Куликово поле.
     Обруч Русь-державы —
     с Богом во хлеб-соли…
     Легко ли, далёко ли лейка лила нас —
     от ханских до натовских ныне плетей —
     но вот довела до Чечни и Беслана,
     до странных порядков и странных властей.
     Очнулись, гляди, недобитые враны
     в поносах грузин-украин-балтышей:
     кряхтят и ярятся опять басурманы —
     им лишь бы Расею взашей полапшей!
     Ну ладно они — что добра-то от гноя? —
     так вон встабакерились из кутерьмы
     свои гуманоиды-правогавнои —
     носители антироссийской чумы!
     Им все нипочем наши стоны и охи…
     Шли миром к свободе… ан, вновь — в кандалы…
     Те хари-гайдари, те квохи und кохи,
     те грифы and грефы мамайской золы!
     Оне доказали: конечно швыдкие —
     урвать-распродать Куликовы миры…
     Но степью и полем качнётся Россия,
     Сибирью, Уралом пойдет в топоры!
     Чиновные чирьи, нефтянопростаты
     не вытопчут Русь на полпотовый рай:
     Россия умела терпеть супостатов,
     но край наступал — всем иудищам край!
     Страна не слепая, страна не немая,
     под спудом дружинно рокочет "ура":
     нацист-заграницам, дудаям-басаям,
     ходорким нефтонам, берёзным сумаям
     на меч, на чужбину ль, в тюрьму ли — пора!
     
     3.
     
     Русские забавы
     отпоем-отмолим
     мерой русской славы —
     Куликовым полем…
     Я чувствую поле — оно ведь живое!
     И Дон не иссяк, и Непрядва в пути!
     И значит не время холопского воя,
     не полночь — для русской ныти-забыти!
     Здесь предки лежат, что восстали за други,
     и смертию смерть отмоленно поправ,
     вковали победу в мечи и кольчуги
     Имперских, российских, всезорких Двуглав!
     Нам тоже стоять перед вражеской тьмою —
     те мнились "своими", те жались в друзья…
     Водою живою Дон раны омоет,
     И крестно помогут святые князья!
     Она не иссякла — Отечества сила,
     но лишь затаилась в сердцах до поры.
     Земля, что народ мой вскормила-вспоила,
     хранит Куликовской победы миры.
     Поднимется Русь — костяная, хромая —
     и к солнцу, и к Богу опять побредёт.
     Отринув проклятия новых мамаев,
     и правду, и счастье, и волю найдёт!
     Тебе ль привыкать к всепланетной нагрузке
     великий в победах и бедах народ?
     Теперь ты российский… и всё-таки русский —
     любой из своих неисчитанных сот!
     Их надо любить, и беречь, и лелеять,
     им надо вернуть свет и веру в себя!
     Россия не при смерти — переболеет,
     Россия воспрянет и поле засеет,
     Миры Куликовские солнцем столбя!
     ***
     Слышишь, брат, не трусь!
     За тобою — Русь!
     За тобою свет
     крестозвёздных лет!
     За тобою, брат,
     сотни лет в набат!
     И сквозь гарь утрат —
     Русь жива стоткрат!
     Где б ни жил ты, брат, —
     только Русью свят!
     Не убить, дробя, эту Русь тебя!
     
     
     ТИРАСПОЛЬ~МОСКВА
     
     Из синего неба, из конского храпа ль,
     двуглавых орлов ли, штыков-киверов —
     восстроилась крепость с названьем Тирасполь
     на стыке величия русских веков.
     Теперь и не помнят, как всё это было:
     султан получил от Великой привет!
     И русская удаль, и русская сила —
     тираспольский Дух и тираспольский Свет!
     Не замысел чей-то, не чья-то удача —
     был миг озаренья суворовски прост:
     гуляла здесь вольно ватага казачья,
     а будет Империи храм и форпост!..
     И град послужил…
     Не царям, не генсекам —
     России служил он, Россией мужал.
     И даже исполненным морока веком
     град тихо стонал…
     Но Россию — держал!
     Его не скрутили лихие бессии —
     тугие на ум кишинёвские мглы.
     Он верил в Россию и верит России —
     от райского света до адской смолы!
     На том мы стояли, на том мы держались,
     на том — Бог не выдаст! — ещё постоим!
     В чужую жилетку соплёй не изжалясь,
     мы — русские Духом, и мы — победим!
     Та мгла не избила и не истерзала!
     Да грянет надежда, которой живу!
     Ведь Русское Слово навеки связало
     Россию — Тирасполь, Тирасполь — Москву!
     Нас в прах не истопчет
     предатель-указ-пыль:
     Россия не сгинет — нема и крива…
     Пусть Русь — не Тирасполь, Москва — не Тирасполь,
     а всё же Тирасполь —
     и Русь, и Москва!
     Дрожалки дрожат, и болтают болтаи
     над светом воскресшим российского льва…
     Но в нас да пребудет Отчизна святая:
     за нами — Тирасполь!
     За всеми — Москва!
     
     
     РЕСПУБЛИКА ВЫДЕРЖИТ ВСЁ!
     
     Неспешным топтаньем воловьим
     дорожный растянется кросс:
     трясётся вагон в Приднестровье,
     но пустят ли? — вот в чём вопрос!
     Мой край атакуют проблемы:
     поддаться? не быть или быть?..
     Но вражьему в пику тандему —
     крепиться, держаться, любить!
     Газует в сердцах Украина
     и братьев втихую сдаёт…
     Славянская эта руина
     оранжевой язвой гниёт.
     Откуда такое, откуда?
     Уже ль приглянулся тебе
     грузино-балтийский иуда,
     скользящий дерьмом по трубе?
     Оранжево мечутся блики,
     и "зелень" кубышки свербит.
     Америкой бредят калики —
     всё те же, кто бит-не добит.
     Пусть множится их поголовье,
     пусть даже ПАСЕ их пасёт,
     но выдюжит вновь Приднестровье —
     Республика выдержит всё!
     Весна 45-го года
     в две тысячи грянет шестой!
     За так не даётся Свобода:
     Держись, Приднестровье, и стой!
     
     
     СВЕТ ПРИДНЕСТРОВЬЯ
     
     Не устоит земля на поножовье!
     Любовь — плоть жизни!
     Мир — любви завет!..
     Мне края нет желанней Приднестровья —
     да будет свят его призывный свет!..
     Цветы не чахнут в приднестровской глине:
     настойка счастья — на цветных чаях!
     Там хорошо, где нет нас и в помине...
     Стократно лучше — лишь в родных краях!
     Спускался с неба ли, с морского трапа ль
     скользил, как рыба, качкой потрясён, —
     я верил сердцем: ждёт меня Тирасполь —
     и он встречал, и радовался он!
     Я знал всегда, что ждут меня Бендеры,
     и Слободзеи щедрые поля,
     что ждёт Днестровск Энергии и Веры,
     и Дубоссар шампанская земля!
     Я счастлив был, сталь-Рыбницей любуясь!
     В швейцарский омут Каменки нырял!..
     Любую мглу, и радугу любую
      волнам Днестра, как сёстрам, поверял!
     И пусть развал переместил породы...
     Не посрамив родительских седин,
     тут дружбой Дух питается Народа,
     что многолик... и всё равно — един!
     Пред Богом нет ни нации, ни слога...
     Добро — в добро на всяком языке...
     Молитва мира достигает Бога!
     В единстве — сила!
     Но не в кулаке!
     Здесь никогда проклятия бесовьи
     не остеклят, не ощетинят взгляд!
     Да будут вместе Русь и Приднестровье!
     Да будет Свет их неразрывно свят!
     
     
     ИСТОК
     
     В этом мире, окровленном ратью,
      Божьей милости истинен ток.
     В нём святые солунские братья —
      Всеславянства духовный исток…
     О, могучее, дикое время!
     Тьмы веков молчаливых пора
      сохранялась в искусной поэме
     златоустой струной гусляра.
     Высыхали могильные глины...
     Сочинялись другие века...
     Продолжались седые былины
     солью долгой зимы языка...
     То прямые года, то хромые...
     То ромашки, то вяжущий хвощ...
      Для истории — глухонемые;
     для славянства — растущая мощь!
     Пресекалось и строилось снова
     под червлёным славянским щитом
     Золотое народное Слово,
     незнакомое с щедрым листом...
     Но уже сенью греческих мантий
     по дружине славянских костров
     выслал в мир многомудрый Византий
     изначальников письменных слов.
     И просохли под ветром чернила,
     и построились буквы рядком —
     это Азбука заговорила
     расшифрованным в ней языком.
     Старых идолов рать отступала
     перед жертвой и славой листа,
     на котором, как свет, оживало
     Сердценосное имя Христа...
     ...За духовную донную силу,
     воцерквлённую щедро во всём,
     вознесём же молитву Кириллу,
     и Мефодию гимн вознесём!
     
     
     ПОМИНАЛЬНАЯ ПЕСНЯ
     
     Я ушёл в Афган.
     Ты пропал в Чечню…
     Мы из разных стран —
     братья по огню.
     Время-истукан
     истекло в резню.
     Я пропал в Афган —
     Ты ушёл в Чечню...
     Эй, рассвет,
     дорисуй
     камуфляж законный.
     Смерть моя,
     голосуй
     памятью погонной.
     Эй, рассвет,
     будь теплей,
     поминально-звонный...
     Смерть моя,
     не жалей
     памяти патронной...
     
     Опрокинь стакан,
     брат-огонь, в стервню. —
     Заливай Афган,
     заливай Чечню.
     Иссушил Коран
     нас в граниты дня...
     Я теперь — Афган,
      ты теперь — Чечня...
     Эй, рассвет,
     подрисуй
     камуфляж арбузный.
     Смерть моя, голосуй
     памятью союзной.
     Эй, рассвет,
     будь теплей
     в гул артиллерийский...
     Смерть моя,
     не жалей
     памяти российской…
     
      В цинках нам дремать
     часовыми мха.
     Поминай нас мать —
     мать-и-мачеха...
     
     ***
     А звонница
     раззвонится —
     так Радонеж кипит!
     Душа поёт и молится,
     душа живёт-летит!
     И зелие —
     в веселие!
     И сон — не в упокой!
     Нахлынет солнце в келию —
     вставай, такой-сякой!
     Бессонница
     исполнится —
     ей рубежи тесны!
     Промчится небом конница
     обоженной весны!
     И сбудется-пробудится
     неистребимый зов
     любви, что вечно чудится
     в тепле апрельских снов.
     Пусть гонится
     законница
     за тем, кто в прах разбит…
     Эх, Радонеж раззвонится! —
     И кровь опять кипит!
     
     
     Я ЧИТАЮ СТИХИ…
     
     Я читаю стихи —
     понемножку, чуть-чуть, по глоточку,
     монолитность извилин
     разбив предварительно вдрызг.
     Я их кровью своей наполняю,
     чтоб робкая почка,
     что засушена в Слове,
     раскрылась мозаикой брызг.
     
     Я читаю стихии...
     тупею... цвету... и пьянею...
     Корпус сердца заржавлен...
     Но сердце — мишень для стрельбы!..
     Попадают слова,
     прогрызают ржавьё, сатанея, —
     и сухой концентрат
     растворяется
     чьей-то судьбы...
     
     Я уже не живу...
     я — фантом...
     я едва существую —
     на границе себя...
     на граните другого родства... —
     То чужая душа,
     над моею душой торжествуя,
     открывается вечностью
     боли, любви, колдовства!
     
     Измеренья другие...
     Другие глаза и постели...
     То кнутом, то петлёй
     извивается пройденный путь...
     Память плавит в кострах...
     память зябко дрожит на расстреле…
     от вселенского зла ускользая в стихи —
     отдохнуть...
     
     Суррогаты идей...
     Ослепление муки и страсти...
     Росы меркнущих чувств...
     И абстракции дикая сушь...
     Всё опять оживёт...
     И рассыплется прахом на части —
     будто пломбы замкнутся
     на стопочках страждущих душ...
     
     Пусть взрывают стихи
     рецептуру тупых рационов!
     Сердце — не анаболик!
     Безумства — души перегной!
     О, стихия Любви!
     Из икон и из мрачных притонов
     ты воскресла,
     сияя
     букетами слёз
     надо мной!..
     Я читаю стихи...
     Я читаю стихии...
     Читаю...