Лидия Китаева
КРАСНОКУДРЫЙ ВЕТЕР
|
МОЙ КАЗАНОВА
Зеркальный дождь — осколки слов и радуг —
Изображенье в зыбкой пустоте
Вело меня к неведомой преграде —
К последней двери, к вечности, к черте.
Немного грубо — мой проклятый рост.
Горячий лоб не охладить ладонью.
Полуулыбка и полу-вопрос,
Два глаза — вход в колодец сна бездонный.
Итак, сегодня — выбираю имя,
Весы качнулись, отсчитав минуты,
И их как сединой осыпал иней,
Весь мир мой поломав и перепутав.
Итак, я в маске. Пустота за маской.
Шел дождь из звезд — пустели небеса,
И я смотрел с улыбкою бесстрастной,
Что звезды тают так же, как роса.
Я ухожу. У пристани гондола.
Я в маске — по условию пути,
Шел дождь из звезд, стекали звезды с мола
И гасли, в море жар свой остудив.
Блаженство неземное на пороге,
Мне время плащ, но он, увы, дыряв.
Шел дождь из звезд, размазывая строки
Ненужного уже календаря.
Как жаль, сентябрь — пора наивных сказок,
Сюжет которых прихотлив и прост.
На царство вечности сегодня я помазан,
Увенчанный короною из роз.
Чем оправдаюсь я перед Мадонной? —
Жил как философ, умер как — король,
Шел дождь из звезд — обрывки речи тронной,
Заученной как жизненная роль.
БЕДНЫЙ ЙОРИК
Измученный войной и перемирьем,
Бессменный барабанщик полковой
Отбросил палочки, как сбрасывают гири,
Что каторжники носят за собой.
И разразилась громче всех обстрелов
Неслыханная раньше тишина.
С усталым вздохом выпрямилось тело,
Почувствовав, что кончилась война.
Лег на спину и на ночное небо
Застывший взгляд бездумно устремил,
На бездны те, в которых прежде не был,
Далеких улыбавшихся светил.
Потом поднялся, запахом жемчужным
Примятых трав внезапно опьянен,
И понял вдруг, что вовсе не был нужен
Безумный барабанный страшный сон.
Не удивление уже, а пустота лишь
Усмешкою скользнула по губам,
Сорвал с себя погоны и медали,
Пнув на прощанье старый барабан.
И прочь пошел проселочной дорогой,
Туда, где есть еще поэты и певцы,
В те земли, где рукой подать до Бога,
Колпак свой волоча за бубенцы.
***
Ветер носит над землей имена
И обрывки позабытых речей,
Суета сует. А луна —
Словно грошик утопили в ручье.
***
Снег занавешивал окно.
Персты переплетались праздно.
Переливался я напрасно
Из смерти в белое вино.
Невнятный гул издалека,
Как рой покинувшие пчелы.
Сжимает сердце обреченность —
Изобличенная тоска.
Я в ожидании давно
Как в предвкушении погони,
Копытом снег взрывают кони.
И все ж боюсь я проворонить
И смерть, и белое вино.
Течет шуршание песка
И счет ведет на миллионы,
И опускается безвольно
Кровоточащая рука.
Я облечен своей виной —
Нелегкий крест импровизаций,
Но как же быть, когда сквозь пальцы
В снег каплет красное вино?
ТРИПТИХ
I
Поет краснокудрый ветер
И пыль бросает горстями
Под черными каблуками
Дождем умирают искры.
Спросила я — ты ответь мне
Погибельный омут — память
Песком становятся камни
Тоской становятся мысли.
II
Ты сердцу — не первый встречный
Тяжелый удар кругами —
Полуночи черной знамя.
И пульс на виске как выстрел.
Души лабиринт извечный.
Между — чума — домами.
Молчание — между нами.
И вихри танцуют в листьях.
III
Поет краснокудрый ветер —
Парад поднебесной стаи —
С живого кожу снимает
Своим залихватским свистом.
Плетение слов и петель.
Под ноги просыпан бисер
И в узел тугой завился.
Непрозвучавший вызов —
Неотвержимый выбор —
Архитектоника смысла.
|
|