Павел Косяков
У МИРОЗДАНЬЯ НА РУКАХ
|
Поэзия — это не зарифмованные впечатления прожитых суток, недель или лет, как нечто созерцательное. Но всегда потрясение души, её обнажённая очарованность открытого в ней самой.
***
А снег всё шел. Настырно ветры дули.
И зимний вечер, опытный гримёр,
Со всей земли гнал белых пчёл из улей
На якобы ромашковый ковёр.
А снег всё шёл. И множил величины.
И чинно, в наползающей ночи,
Брели многозначительно мужчины
На призрачные отблески свечи.
Как будто им там был покой обещан.
За шторами, в прокуренных домах
Скользили силуэты хрупких женщин
С трезубцами подсвечников в руках.
А снег всё шёл, смешав и явь и небыль.
И чинно, в наползающей ночи,
Брели, как небожители по небу,
Ещё совсем недавно москвичи.
***
Жар рябиновой грозди.
Холод мраморных плит.
На изрытом погосте
Плачет осень навзрыд.
Обозналась в минувшем,
Заблудилась и вот...
Горько плачет, уткнувшись
В пиджака отворот.
Я листву ей поглажу,
Трону ветку рукой,
Отыщу ей пропажу
За туманной рекой.
Будет всё, как в начале.
Будет всё, как в конце.
Будет радость печали
На суровом лице.
ПОРТ ПЕВЕК
Якоря закреплены
За аршин земного края.
Мыс тобою до весны
Вмерзли в крошево припая.
Сопки спрятались в снега.
Вниз по ним, до побережий,
Лишь колючая пурга,
Да настырный след медвежий.
Пятый месяц мы вдвоём
В путах замкнутого круга,
Словно сивучи, ревём,
Натыкаясь друг на друга.
У меня к тебе, сквозь льды,
Ни любви уже, ни жалости...
Дотерпи меня... пожалуйста,
До оттаявшей воды.
ТАЁЖНАЯ ПЕСНЯ
Я наметил свой маршрут,
Где меня навряд ли ждут,
Но где так, на всякий случай,
Под метель лучину жгут.
Будут дальними пути.
Почтальонам не найти
Адресов моих таёжных,
Заплутавших впереди.
За метелями весна
Разогреет докрасна
Щёки гордых сибирячек,
Загулявших допоздна.
Я поправлю поясок.
За деревней есть лесок.
Может быть и мне навстречу
Прозвенит их голосок.
Заполошные ручьи
Пробудили кедрачи.
Приезжайте на побывку
В край сибирский, москвичи.
Без оглядки на года,
Приезжайте иногда
Посмотреть, как над тайгою
Всходит ранняя звезда.
НОВГОРОДСКИЕ СТРАДАНИЯ
Валентину Устинову
Сердце охает девичье:
По глазам, по кудрям.
"Валентин Алексеевич,
Не присядете ль к нам".
На крылечко под кленами,
Где смолой пахнет тёс,
Где под вздохи влюбленные
Вьётся дым папирос,
Где внизу, за обрывами,
Весела, глубока,
Бьёт волною игривою
Смоляная река.
Где из сказки царевичи
Мчатся вскачь за стрелой…
"Валентин Алексеевич,
Вы такой молодой!.."
Брызнет зорька веснушками
На смолистый утёс,
Где Ивана с лягушкой
Конь буланый пронес.
***
В детстве давнем
Были ставни,
Палисадник под окном,
Из-за облачной заставки
Неба чистый окоем.
В давнем детстве
Было средство
От простых ребячьих слёз
Полагаться на соседство
Шитых зеленью берёз.
На шелка лугов, на копны,
На поющий птичий грай
И на бабушкин, на сдобный,
На румяный каравай.
Палисадник мой зарос.
Скрыла мгла родное небо.
И горчит краюха хлеба
От политых мною слёз…
У дряхлеющих берёз.
***
И не то чтобы зрелось уже,
И уж точно не липкая старость…
Но случается, в каждой душе
Нарастает житейская странность.
Удаляется топот коней
По осколкам разбитого глянца,
Снятся белые своды церквей,
А будёновки больше не снятся.
Наступает пора сквозняков,
Бесприютное время несходства.
По аллеям вселенских миров
Бродит страждущий ангел сиротства.
ЭКОЛОГИЯ ДУШИ
В июньский лес приду один.
Пройду тропинкой среди елей.
Туда, где в сумрачной постели
Природы дремлет властелин.
Я буду там совсем один.
В том храме скрипнет петлей дверь,
Волной пройдутся половицы,
И яркой россыпью синицы
Окрасят лиственную звень.
И где-то там, за вязью мхов,
В убранстве потаённой прели,
Услышу чуткий, еле-еле,
Далёкий зов былых веков...
О, эта праведность тиши,
Всепроникающего знанья:
Чуть слышный шёпот врачеванья
Распятой городом души.
Как не старайся, не пиши,
Не сотрясай науки своды,
Без экологии души
Нет понимания природы.
***
Юрию Куксову
Не время считывать года,
Грустить, что кудри поредели.
Какой сегодня день? Среда?..
Бери билет. И полетели.
Уже нас ждут огни костров,
Брезентовых палаток пологи,
"Гостеприимство" комаров,
Не в руку сон и сучья под ноги.
Но это что... Когда тропа,
Сквозь бурелом седого ельника,
Тебя приводит, торопя,
На косогор из можжевельника.
И трудовой стирая пот,
Оглядывая сверху дали,
Ты видишь вровень вертолёт
И тень его диагонали.
Как, удаляясь от реки,
Пренебрегая зовом пропасти,
Равняют хохолок тайги
Его отчаянные лопасти.
Не нам грустить, мой друг, не нам
Скорбеть, что кудри поредели.
Жизнь обрывается лишь там,
Куда мы дошагать сумели.
***
Николаю Зиновьеву
Юг России. Степь. Затишье.
Люд столетьем посекло.
А на хуторе на Нижнем
Солнце ходит высоко.
Высоко летают птицы,
Примеряя высь к перу.
Высоко взлетают ситцы,
Просыхая на ветру.
Под высокой крышей крова,
Грани пробуя на срез,
Человек возносит слово
До распахнутых небес.
И его, у высшей кромки,
Облекает он в стихи,
Чтобы дальние потомки
Были духом высоки.
РУССКАЯ ВДОВА
Всю ночь она рыдала в голос.
А утром избу подмела
И волосы свои по пояс
В тяжелый узел собрала.
И молча двери отворила,
Не глядя, вышла на крыльцо.
А там... земли целебной сила
И солнце щедрое — в лицо.
И ближний дол, и даль Отчизны,
Веков связующая нить...
И поняла она, что в жизни
Ей есть кого ещё любить.
***
Дочери Ксении
Цветы увядшие немы.
Им не воспеть рожденье утра.
Забыт их пламень. Только мы
Их поминаем поминутно.
Такая выдалась пора.
Такое вызрело ненастье.
Все то, что в нас цвело вчера,
Сегодня не имеет власти.
Костер погаснувший истлел.
Надышит осень,
скрипнув дверцей.
И первый иней на стекле,
И первый холодок на сердце.
***
Дочери
Беру тебя на руки и несу.
Все запахи и звуки — на весу.
Все радости и горести не счесть,
Несу с добром, по совести, как есть.
Легко мое дыханье, лёгок шаг.
Я сам у мирозданья на руках!
СТАНЦИЯ МИНВОДЫ
Снова я в своём городе детства
У развилки железных дорог.
Беспокойное это соседство
Я запомнил, как первый урок.
Перепалки вагоновожатых,
Маневровых ночные гудки
И смиренье теплушек дощатых,
Кем-то брошенных гнить в тупики.
Штабеля терпких шпал у обочин,
Ловких сцепщиков злой матерок
И конкур "пассажирских" из Сочи,
Привозящих морской ветерок.
Ныне все здесь как будто иначе —
Да и сам я, пожалуй, другой.
Но услышу гудок... и горячей
Моё сердце окатит волной.
***
Перрон качнулся. От колёс
Поплыл устало...
Вези меня, мой тепловоз,
Куда попало.
От равнодушия и лжи,
Тоски и фальши,
По колее моей души
Вези подальше.
Я не виню тебя за быт:
Скупой, вагонный.
Пусть только путь мой просвистит
Не по наклонной.
И пусть душа летит без сна
На три вокзала,
Где рождена, куда должна,
О чем мечтала.
СТРЕКОЗА
Личинка... куколка... принцесса...
Мазки природы, трепетность шагов.
И хрупкое ваянье из под пресса
Мучительно тянувшихся веков.
И как же надо было в эту жизнь вцепиться,
Врасти, переродиться, всё сметя,
И распадаясь в клочья, возгордиться,
Явив на суд прекрасное дитя!
ЗЕМНАЯ ОСЬ
Видно, что-то просело до срока,
И под чуткие вскрики сорок,
Ось земли, сквозь запястия Бога,
Оборвалась... И пала у ног.
Мы ещё в ожиданьи везений.
Мы летим, не касаясь земли.
Но уже на охапки сирени
Неотступные тени лепки.
Мы ещё на слова легковесны.
Мы бредовой свободой пьяны.
Мы немое дыхание бездны
Принимаем за глупые сны.
Что-то в нас надломилось до срока…
Но хрипит окровавленный Бог.
Ось земли, хоть чуть-чуть, хоть немного
(Знает он — не успеет подмога...)
Приподнять, развернув на Восток.
ВЕЧЕРНИЙ ЭТЮД
В маленькой кухне
Стол и окно.
Изредка ухнет
Звук о стекло.
Вскинется сполох
Поздних зарниц.
В сумраке полом
Оклики птиц.
Свет оголённый,
Сдавленный мглой,
Шарит по клёнам
Дряхлой рукой.
Где-то над крышей,
Ростом с вершок,
В дудочку дышит
Русый божок.
ЖЕНЩИНА НАВСТРЕЧУ
Гордым Марсом хранима,
Жемчугами звеня,
Легионами Рима
Ты идёшь на меня.
Равнодушно порочна,
Всепобедно легка.
Пурпур платья досрочно
Обжигает врага.
Ты всё ярче, всё ближе,
Ты вплотную уже.
Ты запальчиво дышишь
В боевом кураже.
Остриями улыбки
Рассекаешь свой путь…
Под рубахою липкой —
Моя вскрытая грудь.
И немеет с досады,
Затаившийся впрок,
Мой бывалый, засадный,
Неуступчивый полк.
ДОМ РОСТОВЫХ. ОСЕНЬ
От засилья осени
Липы листья сбросили
И в туманной сырости
Спрятали стволы.
Сумерками липкими,
Золотыми слитками,
Стылый ветер выстелил
Сонные дворы.
Лев Толстой украдкою
Шелестит тетрадкою,
Правит пришлой осени
Сбивчивый роман.
Дымом увядания
Блекнут своды здания,
Кутаясь простуженно
В старенький кафтан.
Постою, послушаю...
Меж Творцом и сушею
Только строки бренные
Сквозь меня летят.
Вихрями наклонными
Вьются над колоннами
И куда — неведомо
Мчатся наугад.
|
|