Юрий Коноплянников
ТЫ ЛЕЖИ И РАЗГОВАРИВАЙ!..
|
***
Старые друзья по лидерству в прозе А.С. и А.Т., бывает, по полгода не общаются — не выпивают вместе. Но вот С.А. позвонил А.Т., а тот ломается — не хочет разговаривать:
— Я, — говорит, — под капельницей лежу.
— Ну, и что? — возмущается в ответ на это С.А. — Я сам шестнадцать раз лежал!.. Ты лежи и разговаривай!
***
Телесно могучий поэт В.С. кисло морщится после пожатия Ю.К.: "Извини, мол", — просит он, по-дитячьи играя "личиком" и поясняя словесно:
— Из аварии рука.
Ю.К. нисколько не удивился такому пассажу и подвёл жирную черту под всякими, рассчитанными на сострадание, изъяснениями:
— А ты из аварий, по-моему, никогда не вылезал, — обескуражив своим безразличием, сказал он В.С.
***
Л.С. написал рассказ и посвятил своему другу — Сашке Булаеву, тоже рассказчику недурственному (псевдоним — Тартарен), который тогда в Совете Экономической Взаимопомощи бывшего соцлагеря работал, что по советским временам считалось самым престижным местом.
И вот сидят они на дому у Сашки — пьют различные благородные напитки (коньяки и вина), наслаждаются тишиной и сладким квартирным уютом того времени.
Л.С. между тем даёт Сашкиной отраде свой рассказ почитать. Она, чтобы прочитать сосредоточенно и внимательно, уходит в ванную. Возвращается оттуда и со словами: "Подлец! Подлец!" бьёт несколько раз Сашку по лицу.
— О-о! — вспоминает сейчас Л.С. — Это был мой самый лучший гонорар!
***
Ю.К. до белого каления разозлился на издателя С.Д., который купировал тексты, касаемые инициалов С.Д., находя под ними себя даже там, где С.Д. и в помине не было. Не обнаружив этих текстов в журнале "РК", Ю.К. вскричал, обращаясь к лучшему своему литературному связному М.А.:
— Про него больше ни строчки не будет… Можешь даже, …, не рассказывать мне о нём! (При этом Ю.К. ради сохранения культуры и литературы в первозданном их виде, возможно, и не выругался ни разу — Автор)
***
И. Ш-ман, вспомнив то, чему учили — поиску социальной проблематики, назвал рассказ "Сайра плавает в томате" и принёс в редакцию.
— Про бомжей, — сказали ему в редакции, — много уже было.
— А не надо прятаться за тему! — по-советски вспыльчиво осадил он несговорчивых редакторов. (Есть ведь и художественный момент в том, что поступает в редакцию — это, наверно, и имел ввиду И.Ш., когда возмутился отказом)…
А вы что подумали?
***
Поэт А. Ч-ский принёс в подарок бутылку домашнего вина. М.А. тащит её к себе в кабинет — навстречу ему идёт поэт В. Б-рёв и загадочно предлагает:
— Нальёшь стакан — стих почитаю!
***
Глядя на не принадлежащего литературе и спивающегося Н.Г., И.Г. тревожно вспомнил:
— Девка ведь у него была. Потом ушла.
М.П. подхватил и тут же завершил эту тему, смеясь над сострадательной её составляющей:
— Постарела и ушла! — съязвил он.
***
Ким М-в сочинил пьесу "Когда зацветают слоны". Л.С. не принял названия и заявил:
— Ерунда какая-то!
А сказочник Г.Ц. откликнулся на неё пародией, написав ответ такого же сорта и под названием близким к первоисточнику — "Малиновый звон в оранжевых яйцах слона"!
***
У В. С-ва была жена, от которой он не однажды, прежде чем развестись, уходил. И вот он уходит, а она принялась рвать подлинные акварели М.Ю. Лермонотова.
— Представляете, — ужасаясь, спрашивал нас М.А., рассказчик данного сюжета, — как нужно довести женщину, чтобы она начала рвать лермонтовские акварели?! А он ещё говорил при этом: "Не рви — оставь себе!".
***
Смотрящий в дальние дали поэт Э.Б. вспомнил Максимилана Волошина:
— Он сказал однажды: "Гений — это тот, кто умудрился не повзрослеть!" — восхищаясь этой мыслью, произнёс её сладостно вслух Э.Б.
— Я умудрился! — сказал присутствующий при этом и широко известный своим противоречивым нравом И.Ю., даровитый наш поэт.
На этот раз никто не решился спорить с ним.
***
Блистательный писатель — поэт, публицист — мой друг Феликс Чуев припомнил как-то, как председатель Союза художников времён Л.И. Брежнева В. Уг-в на похоронах одного живописца, который по нечаянности умер на женщине, произнёс прекрасную речь, а, отойдя от гроба, в узком кругу, обронил:
— Художник он, конечно, херовенький был, но умер… как Рафаэль*!
***
Под Новый 2006-й год член правления писательской организации и председатель одной из её комиссий В. Б-рёв после торжественного приёма в конференц-зале организации не удовлетворился публичным общением, спустился к вахте и стал перед всеми входящими к нам людьми открывать и закрывать свой писательский билет.
Раскрывая, таким образом, глаза смотрящих на то, что он и есть владелец этого, когда-то почти равного дворянской грамоте, билета, выпячивая грудь и кичась писательской начальственностью, он восходил на пьедестал если не литературного, то уж свадебного генерала точно.
Чем ни много ни мало, но всё-таки шокировал окружающих!
***
Кучка молодых поэтов направилась в музей воспевшего и возвысившего революцию и соввласть поэта-трибуна Владимира Владимировича Маяковского.
— Привет Маяковскому! — острили им вслед поэты, те, что постарше; те, что оставались в Нижнем буфете ЦДЛ продолжать застолье.
— Там сегодня К.Л. за него! — смеялись в ответ молодые.
***
— Некоторым премии дают, — удивился М.А., — непонятно за что. Смотришь, например: лауреат премии Тютчева, Гумилёва и т.д. А стихи берёшь и видишь, что это вообще за гранью добра и зла. Это даже не графомания. Это вообще чёрт-те что!.. Дали бы премию какого-нибудь Липкина или Ваншенкина — куда ни шло. А тут вершины русского духа — и на тебе! — новенький "лауреат".
И ведь это так: не мешало бы нашим чудакам из числа литературных начальников прислушаться к предложению М.А. и ввести озвученные премии для тех, кого не называет М.А., но хорошо подсказывает, как исключить из благородного дела наживу.
***
В начале 90-х годов ХХ века отъявленных наших патриотов приглашали всё же на телевидение, но создавали невыносимые условия, при которых, если кто срывался, тот выглядел, как дурак, которого надо с позором гнать с экрана.
И вот "ребятки" наши перед самой съёмкой дёрнули по маленькой для храбрости — пошёл пьяный базар. Режиссёр тут как тут.
— Где таких ярых антисемитов, — говорит, — взяли? Мы уж думали — они давно все умерли, а вы откуда-то откопали?! — Это он ассистенту задал такой вопрос.
Ну, "наши", конечно, на улице оказались. В.Ф. не растерялся и тут же купил восемь бутылок водки, объясняя:
— Ко мне друзья завтра приезжают. Они, правда, будут не пустые, но и мне ж надо находиться на высоте.
Затарил водкой сумку — из портфеля достал бутылку "Аперитива" и прямо из горла стал пить на улице Горького (съёмка рядом — в одной из библиотек — происходила).
Верный ученик и соратник М.З. забеспокоился:
— Вы, что, — говорит, — делаете-то, В.Ф., кругом милиция?! Сейчас патруль подъедет и нас заберут. (Стояло безвременье как раз — соввласть рухнула, а милицейские привычки её — "подметать" от пьющих улицы — сохранились!).
Зашли во двор — там дружок М.З. (он нервный такой — тоже на телесъёмках вместе со всеми ошивался) — писает из-за расстройства от случившегося возле мусорного бака..
— О! Боец! — воскликнул В.Ф., приглашая: — Пей давай!
— Я покончу с собой! — В ответ на предложение закричал дружок М.З. — Жить надоело!!!
— Да ты что?! — содрогнулся лицом за мальца В.Ф. — Я от тебя тогда откажусь!.. На! Выпей лучше!...
У В.Ф., кстати, от любой скорби выпивка — первое лекарство, многим она помогла.
***
Всё тот же блистательный Феликс Чуев с соратником Сталина — с Молотовым — общался. И вот какой маленький, но славный эпизод, услышанный из уст Молотова — этого крупного государственного деятеля — рассказал нам Феликс Чуев: "Пришло письмо от жалобщика со следующим содержанием: "Товарищ Сталин! — писал жалобщик. — Дайте мне квартиру, а то я буду жаловаться выше!". Сталин прочитал и воскликнул удивлённо: "Дайте ему квартиру, а то он будет жаловаться выше!".
***
В разговоре Ю.В. с В.Г. выяснилось, что к брату поэтессы А.Р., многожёнцу, избалованному бабами, по рассказам самой поэтессы А.Р., ещё и мужики пристают. В.Г. уточнила у Ю.В.:
— А дети к нему ещё не пристают?
***
И.Ю. всё норовит умище свой показать.
— Любовь не картошка, — хвалится житейскими познаниями И.Ю., — не выкинешь в окошко!
А Ю.К. с ужасом вспомнил, как в неблизкой уже молодости в районе ВДНХ, куда он подъехал с друзьями и ожидал ключи от полученной квартиры, один совершенно взрослый сумасшедший именно картошкой стал "расстреливать" их из окошка. Швырнёт картофелину и затаится. Еле выследили гада!
Правда, любовь в данном случае была совершенно не при чём.
***
Очень лестно — с его точки зрения — отозвался однажды о своём товарище В.К.:
— С.П. — это из таких любителей выпить, который пьёт-пьёт, а потом возьмёт и зарежет кого-нибудь.
— Однако, — поставил И.Ю. под сомнение этот отзыв В.К., — С.П. сорок пять лет, а до сих пор никого не зарезал!..
***
Мужики писательские рассказали, что В.Ф. однажды налил в чашку с кофе водку, вермут, пиво и говорит: "Блин — это я так горло лечу!".
Л.С. выслушал и не поверил:
— Это М.З. придумал, — сказал Л.С.
— Лёня! — возмутился М.З. — Такое придумать невозможно!
***
Л.А. допился и жену свою оговорил:
— Юлька моя оевреилась! — заявил Л.А.
— В чём?! — удивился И.Ю.
— Перечит мне всё время! — ругнул свою Юльку Л.А.
***
Н.Г. выпил и тоже "индивидуальность" проявляет:
— Не! — чванится он. — Чем мне "гаишники" нравятся — они заботятся о нашем дыхании: "Дыхни"! — говорят.
***
Борьба за награды в республиках всегда была жёсткой — кому выпадал жребий, тот попадал в полосу отчуждения.
Прекрасного кабардинского поэта З.Х. наградили орденом "Дружбы Народов". Поэт приехал в Москву его получить. Выпить при этом он сильно любил.
Утром после банкета в Центральном Доме литераторов З.Х. с какими-то, говоря современным языком — почти бомжами (мужчиной и женщиной), без документов, без денег и без ордена появился в квартире московского друга, поэта В.Р. Московский поэт В.Р. налил гостям своим водки. Опохмелил, накормил. "Бомжей" до метро проводил. З.Х. спать уложил. И помчался искать украденные документы, деньги — орден. Ничего не нашёл, кроме ордена. Орден отыскался в Центральном Доме литераторов — на дне бокала. Там его официантка обнаружила.
Когда В.Р. доставил, наконец, орден домой, пробудившийся друг-кабардинец З.Х. обрадовался страшно и, лаская взглядом награду, хорошо представляя тяжёлую обстановку у себя дома, слёзно вымолвил:
— Такой маленький орден, а поссорил меня с такими большими людьми!
***
В. М-ев, писавший антисемитские поэмы и недавно покинувший земной наш мир, служил, говорят, в охране либо Берии, либо ещё кого-то. И вот позвонил он однажды в редакцию "МЛ", попросил к телефону М.З.:
— Марк Адольфович! — в утвердительной форме, не терпящей поправок и возражений, обратился он к М.З. (хотя М.З., как мы знаем, не Марком, а Максимом зовут): — А вы сталинист?..
М.З. пришлось отмолчаться на сей раз.
***
У переводчика Ю. Д-вина возникла какая-то жилищная проблема — понадобилась ему с места работы справка. Всего-то справка!
Будучи членом Союза писателей, он, естественно, обратился к одному из своих писательских начальников. А тот, видимо, только что стакан принял и говорит благодушно в телефонную трубку:
— Да, приходите. Для нас эта справка — плёвое дело.
Когда же на следующий день Ю. Д-вин пришёл, не похмелённый начальник, вновь выслушав просьбу и чего-то испугавшись, ляпнул ни с того ни с сего:
— Да вы что?! Мы такие справки не даём. Нас за это посадят!
С чего он взял, что за справку посадить могут — это совершенно непонятно. Видно, так алкогольный синдром у него проявился.
А Ю. Д-вин впоследствии звонил и выговаривал аппаратчикам:
— Почему у вас начальник такой невменяемый человек: вчера говорил одно, а сегодня другое?!.
|
|