Виктор Крамаренко
О ПРОЗЕ ЛЕОНИДА СЕРГЕЕВА
|
Я ХОЧУ, ЕСЛИ ПОЗВОЛИТЕ, сказать несколько слов о Леониде Сергееве, замечательном прозаике, душевном, отзывчивом человеке, давнишнем моём друге. Хочу порадоваться вместе с ним выходу трёхтомника и поделиться своими мыслями.
С Леонидом Анатольевичем я знаком более пятнадцати лет и все эти годы не перестаю восхищаться "тихой" его прозой, поражаться его большому таланту. Он пишет — как дышит, честно и просто, отдаёт читателю свою духовную энергию, ничего не прося взамен. Отдаёт искренне, ненавязчиво, со всем возможным дружелюбием. Так писал Андрей Платонов, его "тихую" прозу не воспринимали всерьёз, над его "приземлённой фантазией" насмехались. А оказалось — настоящая литература: русская, великая.
Не помню, кто сказал, по-моему, Алексей Толстой, что проза, изложенная без иронии, пуста и однобока, даже описывая самые трагические вещи, нужно давать читателю отдохнуть. Наверное, он прав. В литературе, как и в жизни, всё должно присутствовать — и смех, и слёзы, радость и трагедия, и, конечно же, прочие мелочи невселенского масштаба. Из таких мелочей складывается жизнь, из этих же мелочей Леонид Сергеев складывает свою прозу. И вроде бы сюжеты незамысловатые, и вроде бы узнаются дальнейшие события, но раскрываются такие глубины, только им подсмотренные детали, что поневоле думаешь, что писатель и не мог по-другому рассказать, потому что всё это пережил.
Проза Леонида Сергеева жизнеутверждающая, его герои, сами того не ведая, тянутся от гнусности окружающей жизни к свету, доброте и милосердию. Никогда не забуду свой шок, пережитый после прочтения рассказа "Крыс", в котором бродяга-бомж, скрываясь от людей, поселился в трущобах, где обитала стая крыс. Он понимал, что вторгся в чужую жизнь, и принял её, стаи, законы. И она приняла его, такую же тварь Божию, как и они, борющиеся за "место под солнцем", тепло и еду. Привнося в жизнь стаи человеческий разум, он стал другом вожака, сильного, благородного крыса, защитившего его однажды, больного и слабого, от кровожадный собратьев. И в конце повествования бродяга отплатил ему тем же — предотвратил беду, обнаружив и уничтожив отравленное людьми мясо.
Рассказ написан с такой пронзительностью, что после его прочтения по-новому смотришь на жизнь и на себя в этой жизни. Все мы — дети природы, и в безжалостной борьбе за существование способны на милосердие и благородство, которые оставил нам Господь в надежде, что мы не уничтожим Его мир окончательно.
Помимо того, что Леонид Сергеев большой писатель, он и великолепный учитель. Он из тех наставников, которые не выпендриваются и не выпячивают свой талант, дабы на фоне посредственностей блистать на Олимпе. Его педагогический дар — в самокритичности и совестливости. Вольно или невольно, он показывает следующему за ним поколению писателей те цели и вершины, без которой литература не может существовать. Для литературы, как известно, запретных тем нет, и мастерство писателя, видимо, именно в том, чтоб в этом запретном показать свет, в обыденном увидеть краски, в недостойном и жалком разглядеть зарождающиеся милосердие и благородство.
Я помню все беседы с Леонидом Анатольевичем. Тихо, осторожно он открывал мне секреты своего мастерства, как бы невзначай указывал на мои промахи и неточности, приводя примеры мировых классиков, в которых так-же случались "ляпы". Восхищаясь какими-то удачными моими строчками, он в тоже время, как бы извиняясь, опускал меня на землю, гася в зародыше восторженность и чванливость. И за это, конечно, я ему благодарен.
И ещё об одном хочется сказать. Помните, несколько десятков лет назад в "Литературке" под "шапкой" "Если бы я был директором" полемизировали учёные и писатели о том, чтобы они сделали в первую (или не в первую) очередь, окажись волею судьбы начальниками. Так вот, если бы я был директором (начальником) всех российский литераторов, я бы обязал каждого писать воспоминания и всячески этому содействовал. Но не те записки-мемуары, в которых главный сюжет разыгрывается вокруг себя любимого, где сквозит зависть и обида за недопонимание и какие-то разногласия (кто-то когда-то кого-то… и т.д.), за неопубликованные вещи. Я бы просил писать так, как написал Леонид Сергеев — честно, не взирая на лица, многолетнюю дружбу и законы этики. Прочтите "Мои друзья стариканы, или добро пожаловать в наше прошлое!" и вы поймёте, что именно так нужно поступать, что именно таким образом вершится история и будущее поколение узнает правду. По ним, а не по спискам награждённых, грядущее будет судить о нас, если, конечно, мы его достойны. Кто-то может возразить: зачем это всё, "внутреннюю кухню" негоже выносить из избы? Писатель, мол, о себе сказал своими произведениями, а каким он был человеком, читателю по барабану.
А я отвечу: так интересно же! Ведь пишущий человек, как любой другой, сам по себе интересен как образ, как герой… И произведения его, по крайней мере у меня, никоим образом не отожествляются с его личностью. Существуют масса примеров, и Леонид Сергеев их приводит, когда подлец в жизни великолепно описывает высокие чувства, а правдивый писатель обоготворяет низменность, когда трус совершает литературный подвиг, а герой оглядывается, как бы чего не вышло… В этом и есть загадка литературы. Может быть, не напиши Илья Эренбург книгу "Люди, годы, жизнь", его никто сейчас и не помнил бы.
Леонид Сергеев — писатель с большой буквы. Его произведения заставляют не просто переосмысливать течение жизни, но и надеяться на лучшее. А лучшее, конечно же, сбудется, когда рядом живёт и творит Леонид Сергеев. Здоровья ему!
|
|