Александр Гусев __ НЕПОВТОРИМОСТЬ
Московский литератор
 Номер 08 (1152) апрель 2006 г. Главная | Архив | Форум | Обратная связь 

Александр Гусев
НЕПОВТОРИМОСТЬ

     
     ДУМА
     
     Живёшь на свете и чего-то ждёшь,
     Приемля тишь и грохот супротивный.
     Была лазурь, а нынче сеет дождь,
     Как при Толстом… но радиоактивный.
     
     И ты один. И рощица пуста.
     И мокнут в лужах жёлтые потери.
     И каждое падение листа
     Трагично, как падение Помпеи.
     
     И слышно, как за часом час идёт,
     Как во Вселенной шар земной качает…
     И в новых измереньях предстаёт
     Всё то, что раньше мнилось мелочами.
     
     КОРЕНЬ ЗЛА
      Алексею Прасолову
     
     В свои заботы погружённая,
     В свои ушедшая дела,
     Давно от Бога отрешённая,
     Земля кружилась и жила.
     
     Росли дома, дымили фабрики,
     Сновал народ во все концы;
     О звёздах грезили романтики,
     И деньги делали дельцы.
     
     Трудился гений для истории.
     Играли дворники в "козла",
     Учёные в лаборатории
     Извлечь пытались корень зла.
     
     И шли на свете войны зримые,
     И шла незримая война —
     За имена неотразимые,
     За титулы, за ордена.
     
     А посреди планеты
     старенькой, —
     Неважно — русский или грек, —
     Всем человечеством оставленный,
     В петле качался человек.
     
     ***
     
     Года с людей снимают гримы,
     Снимают ложь — за слоем слой.
     И часто в лике пилигрима
     Лик проявляется иной.
     
     С лицом, загадочным как фреска,
     Что значишь ты? что можешь ты?
     Лишь смерть вычерчивает резко
     Непоправимые черты.
     
     НЕПОВТОРИМОСТЬ
     
     И в эту ночь,
     Как при Адаме,
     Плывёт луна
     К оконной раме.
     И освещенные деревья
     В саду лепечут,
     Как при Еве.
     
     И я кого-то продолжаю,
     И я кому-то подражаю,
     Верша открытия свои:
     Уже не раз Земля крутилась,
     И много в книжках говорилось
     О розах, грёзах, о любви…
     
     Но удивительно знакомый,
     Я всё равно, конечно, новый
     Планеты солнечный росток!
     Природой, щедрою на милость,
     И мне дана неповторимость
     Судьбы, характера, дорог…
     
     У ПЛОТИНЫ
     
     В Волге дочки полоскали
     Немудреное бельё,
     Полоскали, как искали
     В волнах — каждая своё.
     
     Полоскали, как ласкали
     Думы девичьи свои —
     О нарядах, что не знали,
     О приданом, о любви…
     
     А потом купались сами
     В водоёме за плотом,
     И грудными голосами
     Оглашали водоём.
     
     Обнимала нежно Волга
     Обнажённых дочерей
     И тревожилась невольно
     За судьбу своих детей.
     
     Ждали дочек у плотины —
     Тяжки в гору на подъём —
     Вёдра грузные, корзины
     С мокрым выжатым бельём.
     
     И белела рядом дамба
     Знаком боли иль нужды,
     Молчаливая, как баба,
     В рот набравшая воды.
     
     БРЕВЕНЧАТЫЙ РАЙ
     
     Сухо, надёжно и глухо
     В нашем бревенчатом рае…
     Тёплые яйца под клухой
     Нежит солома в сарае.
     
     Семь темпераментных куриц
     Спят в петушином гареме;
     Дед наш не пьёт и не курит,
     И не мечтает о Еве.
     
     Щедро живём, хоть не густо
     Мы со сверчками-мальцами;
     Сочная в кадках капуста
     Щупается с огурцами.
     
     Выросли груди у Люды;
     Молится бабка на святцы…
     Милые, добрые люди,
     Скромники, старообрядцы!..
     
     ДУМА ИЛЬИ МУРОМЦА
     
     Невмочь лежать мне на печи,
     Ни сил своих, ни свет не зная:
     Пересчитал все кирпичи,
     Все щели в стенах изучил, —
     Тоска и скука…Мать честная!
     
     Вдобавок кончились харчи,
     Рассохлась квасная кадуха;
     Как ошалелые грачи,
     Народ под окнами кричит:
     "Вставай на подвиги, Илюха!"
     
     Пойду-ка я за огород,
     Где конь мой бродит в поле чистом,
     И, лихо сунув пальцы в рот,
     Зальюсь мужицким буйным свистом.
     
     Промчится эхо по лесам,
     Шугая леших и медведей…
     И Соловей-Разбойник сам
     Мне звонким вызовом ответит!
     
     ПОЛЁТ СТРЕЛЫ
     
     Топя в крови славянский брег
     За Доном и Сулой,
     Стрелял когда-то печенег
     Отравленной стрелой.
     
     В последний раз, разбойный сын,
     Снимал он лук с плеча;
     И в степь бежал с полей Руси
     От правого меча.
     
     Остался сон
     Былых времён,
     Былин осталась грусть…
     Ракетный век.
     Грозы набег.
     Летит стрела мне в грудь!..
     
     ***
     
     Мне не писать роман в стихах
     При жизни бренной впопыхах;
     Зато в минуты просветленья
     Я выдам вам стихотворенья
     О… ярославских петухах.
     Ещё добавлю кур в стихи,
     За ними следом — лопухи,
     И соли с перчиком немножко…
     И выйдет славная окрошка,
     Или подобие ухи.
     Пускай какой-нибудь болван
     Напишет за меня роман,
     И дурни пусть его прочтут,
     Наперебой хвалить начнут;
     И пусть я в компас буду пьян,
     Когда открою сей роман…
     
     ПЕРВЫЙ СТИХ
     
     Мой первый стих — удел блаженства,
     Души не радует и глаз:
     Он лишь задаток совершенства,
     Неотшлифованный алмаз.
     
     И сколько надобно таланта,
     Утрат и рифов, бурь и скал,
     Чтоб безупречным бриллиантом
     Он зазвучал и заиграл!
     
     ***
     
     Мир на Поэзии стоит,
     На Слове равном Богу.
     Последний кончится пиит —
     И Жизнь помчит к истоку.
     
     И с первым веком сущий век
     В одной сомкнутся глине.
     Не докричится человек
     До ближнего в пустыне.
     
     И обезлюдят города,
     И веси станут склепом;
     И Демон ночи навсегда
     Задёрнет Землю крепом.
     
     ЧАША ЖИЗНИ
     
     Как поцелуй ребёнка сладкий,
     Как розы нежной лепесток,
     Впервые сорванный украдкой
     С твоей поверхности глоток.
     
     С годами копишь горький опыт
     И постепенно сознаёшь,
     Что мир непознан и не понят,
     И ты неузнанным уйдёшь.
     
     Боюсь отдать я дней остаток
     Непостижимой глубине, —
     Ведь самый гибельный осадок
     Всегда покоится на дне.
     
     ЕСЛИ ИМЯ ТВОЁ ПОЗАБУДУ
     
     Самой яркой звездой на земле
     Я тебя называю повсюду.
     Все светила померкнут
      во мгле,
     Если имя твоё позабуду.
     
     Закружит в небесах вороньё,
     Все дороги заказаны будут.
     Что мне смутное утро моё,
     Если имя твоё позабуду!
     
     От тебя так и веет весной,
     Так и тянет в страну незабудок…
     Я не знаю, что станет со мной,
     Если имя твоё позабуду.
     
     ПРЕДОСЕННЕЕ
     
     Мой сад устал от шума и поклонов
     И погрузиться хочет в забытьё.
     Листва, ещё зелёная на кронах,
     Предчувствует падение своё.
     
     Мой древний город в кружеве соборов
     Стал некрасив и жалок от дождей,
     И косяки летящих "Метеоров"
     Мою реку не сделают светлей.
     
     Моя река нахмурена. И ветер
     Клавиатуру волн куда-то мчит.
     Звучит гудок у пристани — и вечер,
     Как полонез Огинского, звучит.
     
     ТРЕУГОЛЬНИК
     
     В моей каморке — три угла,
     Три горевых моих собрата.
     В одном углу стоит метла,
     В другом совковая лопата.
     
     А в третьем, избранном углу,
     Царю я сам на раскладушке,
     И щедро "Примою" дымлю,
     И крепкий чай тяну из кружки.
     
     В мою каморку в пять шагов
     Никто из ближних не заходит:
     Убогий вид её углов
     На них уныние наводит.
     
     И, право, что им делать здесь,
     В жилище призрачно-непрочном,
     Где даже чурки нет присесть,
     Не говоря уже о прочем!
     
     Когда кляну я жизни мглу
     И управдома, и зарплату, —
     Лопата смотрит на метлу,
     Метла, взъерошась, — на лопату.
     
     И этот странный перегляд
     Страшнее самых страшных пугал…
     Возьму полдюжины котят,
     Лишь получу четвёртый угол!
     
     
     НАКАЗ
     
     Никто не мог той ночью задремать,
     Никто не мог в дому угомониться.
     Сбирая вещи, сокрушалась мать:
     На что, сынок, сдалась тебе столица?
     
     Отец был хмур, отец дымил махрой,
     И наставлял меня неоднократно:
     Ты там смотри, не больно колобродь…
     Тушёнки купишь — и валяй обратно.
     
     И вот все вместе мы сошли к реке,
     Где огоньками судно улыбалось;
     И вот уже в далёком далеке
     Моя родня на пристани осталась.
     
     Качала Волга ржавую листву,
     Мой теплоход и бакены качала…
     Не за тушёнкой я спешил в Москву,
     Иная цель судьбу мою венчала.
     
     И эта цель от светлых берегов
     Меня манила к берегам туманным:
     Я вёз в Москву тетрадь своих стихов,
     Надежду вёз на днище чемодана.
     
     Звучали рядом чьи-то голоса,
     Звучал гудок в ночи неоднократно…
     И, как прибой, звучал наказ отца:
     — Тушёнки купишь — и валяй обратно.
     
      « * *
     В.Кожинову
     
     В Москве со мною ладят,
     В Москве закон блюдут:
     Одной рукою гладят,
     Другой рукою бьют.
     
     Не ведая покоя,
     Приюта и похвал,
     Мотаюсь я изгоем
     С вокзала на вокзал.
     
     Сношу тычки и ласки,
     Пою про трын-траву…
     И всё равно, как в сказке,
     В реальности живу.
     
     
     О МОСКВЕ
     
     Москва видней издалека!
     Отчётливей на расстоянье —
     Зубчатый Кремль, Москва-река,
     Прекрасных улиц сочетанье…
     
     На перекрёстках всей страны,
     В морях и в космосе морозном —
     Часы московские слышны,
     Видны рубиновые звёзды.
     
     Не с высоты семи холмов,
     Не с косогоров невысоких —
     С глубинных сёл и городов
     Берёт Москва свои истоки.
     
     В глуши степей, в тиши полей
     Земная мощь её таится…
     Чем сердце русское нежней,
     Тем ближе для него столица.
     
     Стоит Москва,
     Как жизнь, крепка,
     Ни злом, ни бурями не стёрта!
     И Долгорукого рука
     К урокам древности простёрта…
     
     
     ПРОРОК
     
     Отчего из лужи пьёшь, пророк,
     На коленях ползая нескромно?
     Неужель, нигде воды глоток
     Не найдёшь ты в городе огромном?
     
     Занесёт тебя пурга в ночи,
     Заморозит зимний резкий ветер!..
     Позвони в квартиры, постучи, —
     Есть же люди добрые на свете.
     
     Встал пророк — рассеян и уныл,
     И в ответ я горестно услышал:
     Я звонил — никто мне не открыл…
     Я стучал — никто ко мне не вышел…