Анатолий Аврутин (Беларусь)
НЕКАЗИСТАЯ РОДИНА
|
КРАСНОЕ...
Красен град. Красна девица,
Красен тополь у крыльца.
В краснотале плачет птица —
Не для красного словца.
И красны от стирки руки,
И красна сегодня масть...
Просит ветер краснозвукий
Листья красные упасть.
Красен снег, когда охота,
Красен праздничный кафтан.
Смерть красна, хоть жить охота,
Если ворог обуздан.
Красно солнце. Красны речи.
Красно бодрое вино.
Красный шёлк на белы плечи...
Вспышка красная... Темно…
ГРУШЁВКА
Стирали на Грушёвке бабы,
Подолы чуток подоткнув.
Водою осенней, озяблой,
Смывали с одёжки войну.
Из грубой, дощатой колонки,
Устроенной возле моста,
Прерывистой ниточкой тонкой
В корыта струилась вода.
От взглядов работу не пряча
И лишь проклиная ее,
Стирали обноски ребячьи
Да мелкое что-то своё...
И дружно глазами тоскуя,
Глядели сквозь влажную даль
На ту, что рубаху мужскую
В тугую крутила спираль.
***
Иных пустынь иные миражи
Иные тайны явят по-иному.
И в мир иной с иной шагнёшь межи,
Иной тропой бредя к иному дому.
Иное всё: общенье с тишиной,
Литые свечи в тусклом абажуре...
Иная тишь... И сам простор иной —
Иные в нём сомнения и бури.
Иная гладь зеркального стекла,
Иное там лицо с твоей морщиной,
Иная складка возле губ легла
От сумрачной тоски небеспричинной.
Знакомых щёк совсем иная дрожь,
Иного взгляда быстрое скольженье.
Отступишь ты… Но так и не поймёшь —
Где человек, где только отраженье…
***
Россия... Родина... Рябина...
Распятье... Реченька... Роса...
О, как светло и некартинно
Парят над лугом голоса!
Парят... Схлестнулись в этом пенье,
Как в тёплой капельке со лба,
Судьба... Смятение... Спасенье…
Строка… Спасение... Судьба...
***
Ущипну до крови мякиш хлебный,
Задохнусь... Прозрею... Закричу...
Пусть слезинка девки непотребной
Побежит по голому плечу.
Вырвусь... Побегу через дорогу —
Где канава ржавая да грязь,
Где дряхлеет ворон понемногу,
Ни огня, ни теми не боясь..
И лицом зароюсь, будто пьяный,
В эту жижу, в чёрный окоём,
В чахлые, болезные бурьяны,
В тень чела на отсвете своём.
Там звезда над истиной воздета...
И, уже почти в полубреду,
Я ладонь порежу о край света
И во тьму тихонько побреду...
***
Не учи меня, голуба, где в ночи бурьян,
Где тропинка возле сруба да хмельной баян.
Не учи меня, послушай, — после стольких мук
Душу выменял на душу — ни души вокруг.
Не учи… Я не умею не глядеть в упор.
"В тьму незрячему виднее..." —
помню с давних пор.
Не учи... В кишащей яме каждый — божий сын.
Видишь, музыка кистями потекла с рябин?
Видишь, речка синегуба на закате дня?
Не учи меня, голуба, не учи меня...
***
Морщинилось небо... Брусника сошла,
И свет уплотнившийся стал полусветом.
И чайка в заре полоскала крыла...
Но я не об этом, но я не об этом...
В груди запекался похмельный глоток,
Чуть отодвигая прощание с летом,
И мысли, что ты и в толпе одинок...
Но я не об этом, но я не об этом...
Душа обреталась везде и нигде,
Больна, но послушная давним обетам.
И кто-то стремительно шёл по воде...
Но я не об этом, но я не об этом...
Скользили по глине подошвы сапог,
Вдоль стенок оврага осыпались комья.
Я всё вспоминал, но припомнить не мог —
Так что это было? О чём я? О чём я?
***
Всё, как всегда... Скрипят ступени,
Аккорды строятся не в лад,
И гипсовый Сергей Есенин
С челом, уткнувшимся в салат…
Все, как всегда... Чужие руки,
Знакомый холодок в спине.
За встречу — целых две разлуки...
За всё заплачено вдвойне.
Всё, как всегда... Осколки брызнут,
Вспорхнёт с берёзы вороньё.
Всю жизнь выходит на Отчизну
Оконце узкое моё.
Всё, как всегда… Не вышло чуда —
Постель пуста и даль пуста.
И лишь в ночной тиши Иуда
Целует Родину в уста…
***
Неказистая Родина
Чем-то похожа на вскрик,
На глумленье травы
Над тяжёлым ноздристым асфальтом,
На весну без цветенья,
На стопку нечитанных книг,
На простуженный бас,
Что поёт петушащимся альтом…
Неказистая Родина
Тихо рыдает в рукав.
Ни о чем не прося,
Успевая присесть на дорогу.
И в прощальных объятьях
Подушки и травы измяв,
Всё темнеет лицом,
Всё уходит в своё понемногу...
Неказистая Родина...
Хлипенький старый мосток,
Вечный запах дымка
Над заглохшим давно паровозом…
Как же всё изменилось!
А я вот такую сберёг,
Поклоняясь открытости глаз
И шумливым берёзам.
Неказистая Родина...
МОЛИТВА
Охрани меня, Боже, когда от тебя вдалеке,
Не могу перейти я холодную, быструю реку,
И вселенская скорбь всё стекает по впалой щеке,
Вымывая из душ то, что Богом дано человеку.
Охрани меня. Боже, от жизни по чьим-то часам,
От фальшивых молитв охрани меня, праведный Боже.
Я часы и молитвы доверчивым людям отдам
За гуденье травы и нескорое смертное ложе.
Охрани меня, Боже! Потом я тебя охраню
От носящих змею вместо сердца под чёрной сутаной,
Твоим именем, Боже, безвинных предавших огню,
И поровших старух под галденье толпы полупьяной.
Охрани меня, Боже, от искуса и нищеты.
Ты меня создавал, как подобье своё...По дорогам
Поброди человеком, в песке оставляя следы,
И позволь мне себя хоть мгновенье почувствовать Богом...
***
Вдруг поймёшь, что не близко, не рядом
То, что близким казалось всегда:
То окно с зарешёченным взглядом
И гусиная кожа пруда.
Было... Сплыло... Захлопнута дверца...
Средь безумного бега минут
Будто в храме стоишь иноверцем,
А креститься — персты не идут.
Встрепенёшься... Раскроются очи.
С косогора сбежишь налегке.
И вдруг станет ещё одиноче
От того, что гульба вдалеке.
***
Как тревожен пейзаж,
Как понуро вдали заоконье!
Все мы — блудные дети,
Чьи головы меч не сечёт.
Вон уселись грачи
На чернёно-серебряной кроне, —
Только б видеть и видеть,
А всё остальное — не в счёт.
Две исконных беды
На Руси — дураки и дороги.
Дураков прибывает,
А умным — дорога в острог...
Не могу, когда лгут,
Что душою терзались о Боге,
Позабыв, как недавно
Глумились: "Враньё этот Бог..."
И в душе запеклась,
Будто кровь на обветренной ране,
Вековая обида
За этот забытый народ,
За того мужичка,
Что с получки ночует в бурьяне,
И всё шарит бутылку...
А всё остальное — не в счёт.
Как он ловок венец
За венцом возводить колокольне,
Как он любит по-старому
Мерить — верста да аршин!..
А поранится: "Больно,
Михеич?" — Ответит: "Не больно..."
Всё не больно — и нажил
Не больно до самых седин.
Он доволен житьём,
Хоть мерцает в зрачках укоризна:
"Кто заступник народный?..
Чего он опять не идет?.."
Изменяется всё...
Пусть останется только Отчизна,
Да смурной мужичонка...
А всё остальное — не в счёт…
***
Опять бесчестье — быть в чести.
Опять бесславье — жить во славе…
Спасённых некому спасти,
Когда ты правым быть — не вправе.
Когда вдвойне постыден стыд,
И мстят за то, что ты не мстил им.
Когда прощённый не простит
Его простивших — до могилы.
Когда не сбудется уже
То, чтоб надеждах было, было...
Да по-звериному в душе
Рычит погасшее светило.
А тёмноскулая волна
Влачит литое отраженье —
Всегда одна... Всегда вольна…
Всегда — предвестник пораженья…
***
Тускло сморщилось туберкулёзное небо,
Посерели ограды... И вздох посерел.
Заклубилась над крышами серая небыль,
И простор на неё покуситься не смел.
И казалось дыхание шероховатым,
И колючие иглы терзали гортань.
Возносились сугробы по стылым лопатам,
Колыхая венозную, позднюю рань.
Сквозь рыданье пурги доносилось: "Послушай!
Только в бурю услышишь неслышную тишь.
Все привычки, все тверди, все судьбы нарушив,
Ты — согбен, не согнут, — над миром стоишь…"
Мне хотелось кричать сквозь холодную роздымь,
Что я есть, только голос куда-то исчез…
И струились к земле отгоревшие звезды,
Недоступные взору сквозь сумрак небес.
***
По России Пушкина и Блока,
Где опять всевластен Смердяков,
Без оков бредётся одиноко,
Тяжело бредётся без оков.
Непривычно к вольному дыханью,
Подреберье чуточку саднит,
Хоть Отчизна не ладонью — дланью
Вдруг не щёк коснулась, а ланит...
Ты бредёшь под заговор синичий, —
Роковой послушник ремесла.
Ты бредёшь... А хочется по-птичьи
Распластать саднящие крыла.
Чтоб парить взъерошенною ранью
Над смурной убогостью полей,
Чтобы слышать хрип, а не дыханье
Оскорблённой Родины своей...
|
|