Константин Ерофеев
"ЦЕЛУЙ КРЕСТ, А ТО ЗАМПОЛИТУ ПОЖАЛУЮСЬ!.."
|
В годы Второй Мировой созданные на территории Советского Союза польские союзнические формирования представляли симбиоз традиций Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Войска Польского времен буржуазной республики. В войсках были и представители советских спецслужб, и польские коммунисты-политруки, и католические капелланы. Возникала известная идеологическая неразбериха, порождавшая солдатские шутки типа той, которую мы вынесли в заголовок.
Не секрет, что Российская армия находится в глубоком кризисе. Проблемы с финансированием и призывом, преступность, стремительное устаревание техники, снижение уровня образования военнослужащих, неуставные отношения, бытовые сложности офицеров и солдат — вот далеко не полный перечень армейских проблем. Но "краеугольным камнем" является, на наш взгляд, серьезнейший идеологический кризис, потеря нравственных ориентиров.
В последние месяцы в обществе с новой силой разгорелась дискуссия о реформах в армии. Катализатором стал вопиющий (но отнюдь не рядовой) случай с Андреем Сычевым. Шум, поднятый правозащитниками, журналистами и общественными деятелями, не угас в бесконечных коридорах силовых ведомств. Мы впервые видим попытку властной элиты отреагировать на проблему. Существует мнение, что это лишь попытка "выпустить пар" общественного недовольства в бесконечных ток-шоу и думских дискуссиях. Другие считают, что власть и впрямь готова к армейской реформе, а последняя трагедия лишь удобный "трамплин" для ее начала. Но, даже не сбрасывая со счетов мнение скептиков, очевидно "реформационное" движение. Высшие чиновники и генералы строят самые революционные "прожекты": полная модернизация армии в ближайшие сроки, сокращение вдвое сроков службы по призыву, перевод сержантов и старшин на контрактную службу с обязыванием их ночевать в солдатских казармах, введение военной полиции, создание института военных священников (капелланов). В нашей статье мы рассмотрим лишь единственный проект, который в сложившихся политико-экономических условиях может быть доведен до конца.
Институт полковых священников действительно имеет корни в истории русской армии. Созданный императорским указом, он имел высокий статус, что обуславливалось теократическим характером самодержавия, привилегированным статусом духовенства в нем. Правда, на деле приравненные к военным чиновникам духовные особы исполняли отнюдь не командные и административные функции. Их деятельность ограничивалась лишь отправлением треб, проповедями и духовными беседами с подопечными. И исторические источники, и произведения классической литературы рисуют весьма мало впечатлительный портрет полкового батюшки, культурный и образовательный уровень которого столь невыгодно отличался от офицерского. Приравненные к офицерам чиновничьим рескриптом, они были лишь терпимыми в офицерской среде, а подчас вызывали насмешки. На военное духовенство не распространялись неписаные традиции офицерской чести, им в силу их образа жизни были неясны солдатские будни, полные боевого братства и труда. Истории известны случаи, когда священник увлекал в атаку оставшихся без командира солдат, подвижнически исполнял христианский долг на поле боя. Но не было ни одного духовного лица, блестяще выполнявшего командирские и административные функции. Не были духовные лица и соратниками Суворова, Милорадовича, Милютина в деле реформирования армии.
Ко времени Первой Мировой институт полкового священства уже рассматривался как архаичный и неэффективный. Известно, что когда в 1917 году Временное правительство отменило обязательное ежегодное причастие, лишь десять процентов военнослужащих действующей армии исполнили свой христианский долг. А ведь это были люди, ежедневно смотревшие в глаза опасности. Социалистические идеи справедливости и равенства оказались солдатам ближе и понятнее.
До сих пор поразителен для клерикалов факт, что безрелигиозная Советская армия добилась невиданных за всю историю человечества успехов. Гитлеровская Германия и ее многочисленные союзники были разгромлены, советское государство контролировало громадную территорию от Одера до Порт-Артура. Уважаемая даже потенциальным противником армия представляла собой слаженный боевой механизм, основанный на подлинно демократических принципах. Впервые за мировую историю солдат в Советской армии перестал быть "серой скотинкой", бесправным рабом. Нынешнее поколение офицеров поражают славные традиции их отцов и дедов, высокие моральные и профессиональные качества защитников страны Советов. Не будем говорить сейчас о хрущевских "реформах" армии, выбросивших на улицу сотни тысяч талантливых офицеров и разрешивших призывать бывших уголовников, идеологическую беспомощность номенклатурщиков в погонах последних десятилетий Советского Союза. Скажем лишь, что, на наш взгляд, у Советской армии не было системных проблем, не решаемых ни при каких обстоятельствах. Офицеры не разгружали по ночам вагоны, солдаты с порогов КПП не выпрашивали у прохожих хлеб, военные чиновники не продавали противнику технику и вооружение. Тем более странно, что, надеюсь, давая себе отчет в глубине кризиса, политическое руководство не берет в качестве эталона достижения недавнего прошлого, а безоглядно пытается черпать премудрость "времен очаковских и покоренья Крыма".
Российское общество в целом и офицерский корпус в частности не испытывают особого интереса к делу создания института капелланов, что подтверждают и социологические опросы. Реформаторский "зуд" наблюдается лишь у группы чиновников и некоторых церковных структур. Попробуем объяснить себе их заинтересованность. Чиновники (в том числе и военные) ясно себе представляют кризис в армейской воспитательной системе. До "рабоче-крестьянской" солдатской массы с трудом доходит "вводная" о необходимости защищать геополитические интересы бизнеса и частного нефтегазового промышленного комплекса. Не ясен и новый противник. По форме это "агрессивный североатлантический блок", а на деле украинский и грузинский сосед. Поэтому в чиновничьей среде и лоббируется капелланский проект, наскоро подготовлен и соответствующий законопроект. С одной стороны обществу преподносится яркая картинка. Добрый батюшка, "слуга царю, отец солдатам" поучает голубоглазого рядового, смиренно "взыскующего милости" у господ. Дьячок в Красной комнате с наскоро замазанными лозунгами прошлых лет вешает на стены иконы. А велеречивый архиерей выступает на армейском совещании. "Реформа идет полным ходом!", — воскликнет умиленный обыватель. Но через некоторое время общество обнаружит, что "воз и ныне там". На непрофессионализм капелланов будут свалены все проблемы, авторитету церковных структур будет нанесен существенный урон.
Клерикалы также активно выступают за введение в армии полковых священников. Здесь и полузабытые традиции, от которых, тем не менее, не в силах отказаться. И подчас искреннее желание что-то исправить, помочь. Но есть и меркантильные интересы. Церковь не раз заявляла о том, что она "не отделялась от государства". Поднимающийся из руин церковный аппарат требует новых сфер интересов, проектов. Включение церкви в полузакрытый для постороннего армейский организм открывает огромные просторы для миссионерской деятельности. Кроме того, государство берется финансировать эту работу. Сложится немыслимая в светском государстве (ст. 14 Конституции РФ) ситуация, когда отделенные от государства религиозные организации получат государственное финансирование, а священнослужители получат классные чины и воинские звания (с правом ношения военной формы!). Но именно такая перспектива представляется некоторым церковным деятелям заманчивой. Слишком сладостен миф о "ведомстве православного вероисповедания" с сопутствующими признаками: наградами, чинами, пайками. В настоящее время с Министерством обороны в той или иной форме сотрудничают две тысячи православных священников, заключен всеобъемлющий договор между РПЦ и Минобороны. Но безвозмездное сотрудничество на общественных началах не устраивает, требуются бюджетные деньги.
Не решен принципиально и вопрос о том, какие конфессии будут участвовать в реформе. Православная церковь настаивает на исключительном участии представителей традиционных религиозных организаций (православные, мусульмане, буддисты, иудаисты), но с непременным приоритетом православных. Однако Совет муфтиев России выступил с заявлением о нецелесообразности введения института военных священников, считая, что воспитательная работа в таком государственном институте, как армия, должна оставаться внерелигиозной, при равноудаленности всех традиционных конфессий. Протестанты и католики также имеют серьезные наработки в области сотрудничества армии и церкви: институт капелланов переносится к нам именно из Америки и Европы. У протестантов в России функционирует крупная и достаточно эффективная общественная организация Союз христиан-военнослужащих. В то же время налицо неприятие неправославных христианских церквей со сторон традиционных религий России. Кроме того, едва ли Минобороны допустит работу в своих структурах организаций, зачастую финансируемых Западом. С осторожностью относятся к проекту русские старообрядцы. Не известно мнение иудаистов и буддистов. В многоконфессиональном государстве открытые преференции в пользу одной из конфессий могут вызвать недовольство со стороны оставшихся "за бортом".
В США существует большой опыт работы капелланов, но существует своя специфика. В Америке сильна т.н. "светская религия", экуменическое понимание духовной жизни. В качестве духовных ориентиров выступают патриотизм, "американский образ жизни".Там военный священник проводит богослужение одновременно и для христиан, и для мусульман, и для индусов. В молитве обращаются не к конкретному божеству, а к некоему "абсолюту". Капелланы выполняют роль воспитателей, психологов, педагогов, т.е. те функции, которые хотят отнять у уже сложившегося армейского института политработников-воспитателей. Готовы ли православные священники обращаться в молитвах к "абсолюту" неясно. Если же проповедь будет православной, как отнесутся к ней многочисленные воины-мусульмане и буддисты?
Не следует забывать, что подготовка офицера (и офицера-воспитателя в частности) требует серьезной образовательной структуры. Не ясно, как и где планируют создавать учебные центры для капелланов. Создавать "военные кафедры" в семинариях? Но уровень обучения во многих военных кафедрах оставляет желать лучшего, офицеры-двухгодичники часто не пользуются авторитетом у начальников и подчиненных. Не ждет ли такая же участь офицеров-капелланов?
Наконец, не совсем этично взваливать на плечи военного ведомства еще одну категорию "бюджетников". Чиновники в рясах получат денежное довольствие, отрывая его у солдат…
В заключение хочу добавить, что совсем не против сотрудничества церкви и армии. У церкви есть немалый опыт в воспитании и просветительстве. Необходимы шефские отношения между представителями различных конфессий и военными, в армии каждому военнослужащему должна обеспечиваться подлинная свобода вероисповедания. У любого солдата и офицера в свободное от службы время должна быть возможность посетить церковь, встретиться со священником своей конфессии. Содействие церкви в организации досуга военнослужащих, гуманитарная помощь, образовательные лекции получат высокую оценку в армейской среде. Я лишь против врастания церкви в госаппарат, растворении духовных проблем в чиновничьей суете. Ведь у госслужащего и пастыря разная мотивация, разная система ценностей. Не хотелось бы потерять пастыря, получив взамен еще одного бюрократа.
|
|