Александр Трапезников
ЧЕЛОВЕК С КРЕЙСЕРА «ОЧАКОВ»
|
Официальная советская историография всегда подавала лейтенанта Шмидта как безусловного и бессмертного героя. Но это не совсем так. Необходимо взглянуть на "красного адмирала" объективно, без политических пристрастий. Тем более что 12 ноября минет 100 лет революционному выступлению в Севастополе крейсера "Очаков".
Слышишь слово "Очаков" — и сразу вспоминаются славные традиции российской армии и флота, покорение Крыма, бросаемые в воздух чепчики… Правда, это было во времена, когда офицерская честь была не пустым звуком, а уж изменить воинской присяге, государю и Отечеству казалось вообще нереальным. Злодей Швабрин, пожалуй, единственный персонаж в русской литературе на эту тему. Но Пётр Петрович Шмидт отнюдь не бумажный персонаж, а реальное действующее лицо, с которого, наверное, столь вызывающе ярко начался слом многостолетнего офицерского механизма, до того работающего вполне исправно и доблестно, на благо России. Были отдельные рецидивы, например, народоволец и тоже лейтенант флота Суханов, участвовавший в подготовке убийства Александра II, но вся "слава первого изменщика" в ХХ веке, веке так и завершившимся массовым предательством офицерского корпуса и чиновничье-партийной бюрократии, падает исключительно на путипроходца в этом направлении Петра Шмидта. Уже после него, в 17-ом, сотни и тысячи людей в погонах побегут, кто вольно, кто, спасая семью, в сторону большевиков. Но это уже совсем другая история.
Так кто же такой лейтенант Шмидт, кроме того, что он однозначно изменил присяге и воинскому долгу? Начать следует с того, что это несчастный запутавшийся человек, особенно в личной жизни. Человек романтического и вместе с тем авантюрного склада, достаточно образованный и начитанный (окончил привилегированный кадетский Морской корпус, в 19 лет ставший мичманом), потомственный дворянин, вся мужская родня которого ещё с петровских времён была корабелами и флотоводцами. Немецкие корни Шмидта подразумевали трудолюбие и педантизм. Но мыслями юного Петруши в училище неожиданно завладевают не Гегель и Гёте, а русский анархист Бакунин и народоволец Лавров (тоже, кстати, бывший разжалованный морской офицер). Он даже печатает на купленном гектографе прокламации Лаврова и по его собственному позднему признанию клянёт "судьбу, что она бросила меня в среду, где я не могу устроить свою жизнь... общество слишком быстро ведёт меня по пути разочарования".
Можно сказать, что в голове юного гардемарина в то время крепко перемешались витавшие в воздухе народовольческие идеи, толстовство, утопический социализм и мечтательно-интеллигентская расхлябанность. А тут ещё наложились семейные неурядицы (трудные отношения с мачехой), внутреннее одиночество и ранняя женитьба.
ЧТО-ТО СЁМГИ ХОЧЕТСЯ!
На двадцать первом году жизни нервно-восторженный молодой человек, жаждущий славы, подвигов, переустройства мира, а на худой конец жертвенного спасения кого-либо, сделал не слишком удачный выбор. Он "спас" Доминику Павлову, рано познавшую все мерзости столичной жизни и пребывавшую на самом дне общественной лестницы. Заблудшая душа, впрочем, мало напоминала кроткую Соню Мармеладову. Из сетей разврата и пьянства выбираться не торопилась, оставалась по-прежнему невежественной и порочной, а к идеалам мужа была совершенно равнодушна. Пётр Петрович совсем сник, от него отвернулись и знакомые, и даже родные. Вот что вспоминал позже его сын Евгений! "Мать моя была настолько ужасна, что приходится поражаться нечеловеческому терпению и, воистину, ангельской доброте моего отца, вынесшего на своих плечах 17-летнее каторжное ярмо семейного ада". Не здесь ли кроется главная причина глубокого разочарования Шмидта в жизни, его душевного надлома, а в сущности и распада личности? Психосексологи и психотерапевты могли бы ответить на этот вопрос более чётко. По крайней мере, нельзя отрицать, что сердечная боль, переходящая в душевное заболевание, порою способна толкнуть на самые необдуманные поступки.
Перенесёмся теперь на 17 лет вперёд, когда в июле 1905 года лейтенант Шмидт познакомился в поезде во время служебной командировки с Зинаидой Ризберг. Встреча эта оказала на него огромное влияние. Оказывается, восторженный романтик в нём вовсе не умер, он вновь жаждал любви, подвигов и славы. Переписка с любимой женщиной продолжалась всего три с половиной месяца, но была регулярной и откровенной. Мечтая о счастье с Ризберг, Пётр Петрович по ротозейству потерял (или у него украли) 2500 казённых рублей, едва не попал под суд, но вовремя получил в банке нужную сумму в кредит. Возможно, и этот случай, и сама безответная любовь к Зинаиде Ивановне, и желание отличиться в её глазах, толкнули его возглавить революционный бунт. Но и эти вопросы следует оставить психоаналитикам.
Что же касается самой Ризберг, то в феврале 1906 года она присутствовала в Очакове на суде по делу лейтенанта Шмидта. Когда прокурор Ронжин зачитал обвинительный приговор, а военно-морской судья Воеводский вынес решение: "Отставного лейтенанта... лишить прав... и подвергнуть смертной казни через повешение", последняя любовь "красного адмирала" украдкой зевнула и сказала спутнику, что очень проголодалась и хочется сёмги. Надо признать, что по существу вся личная жизнь Петра Петровича Шмидта — это большая трагедия и одно сплошное разочарование, достойное драматургического пера. Заметим в скобках, что "перо" это вскоре нашлось (вернее целых два "пера"), создавшее коллективно-ироничный образ "детей лейтенанта Шмидта", отражая тем самым неофициальное отношение в народе к этой действительно страдательной и несчастной фигуре.
ЧЕТЫРЕЖДЫ УВОЛЕННЫЙ В ЗАПАС
Такого, пожалуй, не было нигде в истории флотов всех мировых морских держав. Офицера четыре раза списывают в отставку на берег и потом четырежды восстанавливают на флотской службе! И тут Пётр Петрович отличился, как никто другой. В личной карточке английских и российских военных моряков была такая графа: "везучесть". Но здесь и невезением-то нельзя назвать то, что происходило с лейтенантом Шмидтом. 1 января 1887 года он приступил к исполнению служебных обязанностей в стрелковой команде 8-го Балтийского флотского экипажа, а уже через двадцать дней его отчислили по болезни с шестимесячным отпуском и переводом на Черноморский флот. Но служба там отчего-то не заладилась, и Шмидт вышел в отставку. Работа в коммерческом банке также пришлась Петру Петровичу не по нутру, и он запросился обратно, подав прошение на имя Александра III. Строптивого лейтенанта определили для гидрографических работ на Дальний Восток. Служба на Тихоокеанском флоте продолжалась пять лет, пока Шмидт не вошел в конфликт с контр-адмиралом Чухниным (который позже, в 1905 году, отдаст приказ об аресте мятежного лейтенанта). Вновь следует просьба об отставке, Шмидт отныне в запасе по Морскому ведомству. Служит в Добровольном (торговом) флоте, командует коммерческими пароходами. Сажает одно из судов близ Дании на подводные камни. Счастливо избегает суда.
С началом русско-японской войны опять на военной службе. Он — старший офицер на угольном транспорте "Иртыш", который следует за Второй Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала Рождественского через полмира к театру боевых действий. При выходе "Иртыша" из Ревеля судно наскочило на подводные камни. Следует задать вопрос: везучий всё-таки или невезучий лейтенант Шмидт? Что писать в личной карточке?
"Иртыш" всё-таки догнал эскадру Рождественского и принял участие в Цусимском сражении, был подорван и затонул практически со всем экипажам. Но... без лейтенанта Шмидта. Он в это время лежал в госпитале в Порт-Саиде, из-за некой "хронической болезни". Пожалуй, следует всё же говорить об определённой "везучести" Петра Петровича. К октябрю 1905 года Шмидт, уже с головой окунувшийся в революционную борьбу, решает вновь уйти в отставку. Он мечтает полностью посвятить себя политической деятельности. Это его выбор. Это его последний шанс. Шанс стать адмиралом, пусть даже и "красным", прославиться, поймать самую главную свою рыбу в мутном потоке бессмысленного бунта.
ВОССТАНИЕ КАК ЭПИЛОГ ЖИЗНИ
"Меня в Одессе ждут матросы, которые не могут без меня объединиться, у них нет подходящего человека", — писал Шмидт одному из своих соратников. Он уже входил в роль вождя разгорающегося восстания, примерял, возможно, сюртук Робеспьера. Участвовал в многолюдных митингах в Севастополе. Был избран в Совет народных депутатов города и тотчас арестован, проведя несколько дней на гауптвахте. Заодно и уволен в запас. Освобождён и сразу же (14 ноября 1905 года) прибывает на крейсер "Очаков", чтобы занять должность командира по просьбе революционных матросов. Сбылась давняя мечта лейтенанта Шмидта. Теперь он — почти что адмирал, готовый объявить войну всей остальной "несправедливой" России.
Телеграмму Николаю II с требованием немедленного созыва Учредительного собрания Пётр Петрович подписывает так: "Командующий флотом Шмидт". Ещё одну телеграмму он отправляет на берег, в Севастопольское градоначальство; суть её в том, что он казнит всех находящихся у него на крейсере в заложниках офицеров, если не будут освобождены трое его матросов. Запах свободы и крови пьянит, кружит голову. 15 ноября он с малыми силами, подобно адмиралу Нельсону, решает принять бой с превосходящей его правительственной эскадрой старого недруга Чухнина. Может быть, тут сыграло свою роль сведение давних счётов? Ведь морское сражение было совершенно бессмысленным и обречено на провал. Шмидт грозил открыть огонь по баржам с горючим, стоявшим на пристани, чтобы погрузить в страшный пожар весь Севастополь. Но не успел. "Очаков" сам загорелся от нескольких прямых попаданий. На нём подняли белый флаг, а Пётр Петрович с сыном Евгением прыгнули в воду и поплыли к миноносцу №270. Там он уже и был арестован.
Сейчас мы бы не хотели давать политическую оценку восстанию в Севастополе. Всегда найдутся люди, которые будут и за и против него. Неоспоримо лишь то, что роль личности в том или ином историческом событии всё-таки весьма существенна. Роль трезвой и разумной или неустойчивой и неадекватной личности, следует добавить. А может быть, везучей или невезучей, по морскому кодексу. Ведь и восстание, если оно заканчивается провалом, всего лишь бунт. Нам же хотелось показать именно психологический портрет этого несомненно яркого и глубоко трагического человека. Петра Петровича Шмидта, человека с крейсера "Очаков".
|
|