Виктор Крамаренко
КАКАЯ ПОЭЗИЯ–ТАКАЯ И ВЕРА
|
Валерий ИВАНОВ. "НЕСУСВЕТНЫЙ СВЕТ — АЗОРИС". — М., МГО СП России, 2005.
НЕ НАДО БЫТЬ ИЗОЩРЁННЫМ лингвистом, чтобы расшифровать смысл первой половины названия этого сборника — несу свет! Но вот вторая меня озадачила. Что такое — Азорис? Кроме русского корня "зор", вроде ничего родного не видно. Но…вдруг меня осенило: в этих шести буквах вместились тринадцать полновесных по смыслу слов: аз, зор, роза, рис, сир, зори, ирис, ра, Ира, раз, "Зис", сор, рос.
"Новоявленный мистик?" — напрягся я. Но стихотворение "Трое", открывающее сборник настроило меня совсем на другую смысловую волну. Речь в нём идет о трёх космонавтах отправленных в безвозвратный полёт с информацией о Земле и землянах. Корабль мчится по открытому космосу со скоростью мысли (как известно, сейчас мы обладаем лишь сверхзвуковой скоростью, но и от неё время отстаёт), на борту горит поминальная свеча. Когда она догорит, на Земле сменятся бессчётное количество поколений людей. Суть мысли в том, что, не смотря на такой жуткий разрыв во времени и пространстве человечество и эти "трое" пребывают между собой в высшей духовной гармонии. Космонавты, улетая навсегда, поминают человечество, а человечество, в свою очередь — "Но ни мгновенья у них не отняли те, кто остались во мгле". То есть ради истины время поделено волевым решением землян на две равные духовные части, хотя на физическом плане части эти несовместимы. Герои стихотворения совершают подвиг ради достижения Истины. Вдруг я поверил, что это действительно произойдёт и дело только во времени. Гениальному провидцу средневековья Леонардо да Винчи было много труднее предощутить Юрия Гагарина. Нам уже легче представить космическую "троицу" будущего.
Итак, я понял главную идею Валерия ИВАНОВА, выраженную в новой книге: поиск истины через поэзию, религию, разум. Это красноречиво подтверждают идущие вслед за "Трое" стихи — "Песнь восходящему Солнцу". "Песнь Земле", "Песнь Луне", "Радуга во плоти". Стихи несут в себе мощную созидательную энергетику. Если бы не выход на космос, можно было бы упрекнуть поэта в откате назад в язычество. А впрочем, почему бы не поискать Путь к истине, вновь окунувшись в религию наших праотцов-славян. К тому же известно, что все без исключения русские поэты в корне язычники. Доказывать обратное — лукавая задача. Тем более несуразно создавать идею-перевертыш: "какая вера, такая и поэзия". Золотые купола и вещие колокола всё равно не составят конкуренции в русской поэзии березкам, снегопадам и трелям соловья. Ничего здесь не поделаешь, да и не стоит понапрасну кипятиться. Поэты будущих веков будут слышать музыку планет и звёзд и отзываться на неё также, как сегодняшние пииты отзываются на музыку земной природы. Главный вопрос в том, зачем вообще нужны поэты и вера? Есть предположение, что в гармонии этих двух аспектов — смысл жизни всех высших существ то есть — бессмертие.
Как наши далёкие предки наделяли волшебной силой (душой) все окружающие их предметы быта и саму природу, так Валерий Иванов перенёс эти значения на звёзды, планеты, другие галактики. Образ первого космонавта Земли рассеян по всем стихам сборника, он присутствует, где в большей степени, где в меньшей, но присутствует! Я и раньше читал в периодике стихи Валерия Иванова, посвященные Юрию Гагарину, но в этом сборнике поэт, как говорится, отработал образ первого космонавта по полной программе. Например, в стихотворение "Запой". Приведу его полностью:
Галактика наша летит в бесконечность
Со скоростью сверхзвуковой.
Но я, русский пьяница, снова беспечно
Вошёл в тормозящий запой.
Ясней мне, с похмелья, за что я не трушу
Быть бедным в богатой стране:
Да просто за то, что люблю Ее душу,
В отличье от бьющих по мне
Коль истины нет не сыскать постоянства,
И нет таковых величин.
Я славлю мое постоянное пьянство,
И верю — что я не один.
Четвертые сутки гужу с незнакомцем,
Не зная его языка.
Пылают слова, как нездешние Солнца -
Для трезвых проходят века.
Разумеется, речь в стихотворении идёт вовсе не о пьянстве в буквальном смысле. Хотя справедливости ради отмечу, что Юрий Алексеевич, приземлившись совсем другим человеком, смог частично реабилитироваться лишь благодаря русской водке. Известно также, что он вошёл в серьезный конфликт с обществом, в большенстве своем, видевшим в Гагарине сверхрекордсмена, не более того. Он вошел в конфликт и со всеми, включая христианскую, религиями землян.
"Юра, Бога видел?" — кричали ему из толпы. Так и лирический герой стихотворения "Запой" приходит к горькому выводу: "Коль истины нет, не сыскать постоянства, и нет таковых величин…" То есть, веры нет — так какой же вам Бог, ребята!? За истиной надо лететь много дальше Гагарина. Ибо Она если будет сколько-то объяснена, то не разумом, а умом. Хомо сапиенс здесь не потянет, как в одноименном стихотворении В. Иванова. "Ты жить меня учишь, позоришь вино. Но быть или жить? — Безответный вопрос…".
Лирический герой стихотворения "Нечеловек" — попытка осязать запредельные пространства. " К земному охладев, я понимаю, что бесконечность чужда человеку, что есть предел — за ним судьба немая…" — восклицает в отчаяние лирический герой. Возможно, наша галактика просто не выпустит нас за свои границы или попытается не выпустить, тогда — полный духовный, физический и метафизический тупик. Но так быть не должно и не будет. Далее идет перекличка с "Трое" — "Разлука с человечеством — дилемма!". Поэт еще раз утверждает, что безвозвратный полёт в космос землян — это неминуемая реальность будущего. Драматизм концовки очевиден: "И нет творца у тех пространств суровых, где места нет конечному творенью. Грядёт нечеловек — без чувств, без слова… Привет тебе, момент прощанья с тенью!". Явно имеется в виду уровень нового сознания. Если первого космонавта лишь раздражало рукоплескавшее ему человечество, то вернувшиеся после контакта с неземным умом, космонавты вообще могут отвергнуть человечество как свою родню. Это будет уже совсем другой вид мыслящих существ.
Спасение от умопомрачительных видений далёкого будущего лирический герой ищет в Свете — АЗОРИС. То есть в созидательной Силе стоящей за Солнцем. Само светило лишь символ сверхколоссальной созидательной энергии, благодаря которой человечество существует и всегда имеет надежду на познание истины. По сути АЗОРИС — Бог лирического героя поэта Валерия ИВАНОВА. Отныне он решает жить на Свету и в Свете АЗОРИС, исповедует АЗОРИС, отрицает всё чёрное и тёмное в мире и во Вселенной. Стихотворение "Песнь восходящему Солнцу" — ни что иное, как молитва АЗОРИС: "Я сорвал с тайны звука седьмую печать: словом "Свет" буду мир освещать". Лирического героя перестали устраивать молитвы-просьбы, молитвы-покояния, молитвы-спасения и проч. Он сделал свой выбор: его молитвы — молитвы-созидания. " На влюблённую песню души отзовись. Я дал Имя Тебе — АЗОРИС!".
С такой же отчаянной удалью мысль лирического героя из невероятных далей будущего возвращается в далёкое прошлое— и убеждается, что времени-то вовсе и нет, а есть только — любимая игра славян с огнём. Стихотворение так и называется — "Игра с огнём".
На морозе славяне играют с огнем.
Злато мира сжигается в нём.
Не спроста апельсиново весел костер -
Он — дитя с незапамятных пор.
Снова зимнего солнца крутой поворот,
И — компьютерный век у ворот.
Но как прежде славяне играют с огнем -
Алчность мира сжигается в нём.
Чую жар…Мой черёд…Я готов для прыжка.
Пламя свищет и цель высока.
Но любовь и родня — всё на той стороне,
А на этой нет радости мне.
Кто из времени выйдет на снег и мороз,
Не удержит восторженных слез.
Эх, как славно славяне играют с огнем -
Слёзы мира сжигаются в нём!
Собственно костер, через который вместе со своей древней роднёй прыгает и лирический герой — частица всё того же очищающего Света АЗОРИС.
В сборнике много любовной лирики. Любовь к женщине поэт также проносит над Светом и Огнём АЗОРИС: " Гой еси буен ветер, раздуй полымя в сердце той, кто не любит меня!" или "Иванова, ты мною любима, как бывает любима пурга, как любимо порой пепелище. Под свирели отдышанных птах, все равно мы друг друга отыщем и поплачем, хотя бы во снах…". Но главный мотив не изменен: никакой любви земной и "Никакой религии Земли от иных миров не заслониться. Лики мироточат и вдали ясно вижу я родные лица" — стихотворение "Несусветный Свет".
Проанализировав всё изложенное мной выше, могу сказать, что новая книга Валерия ИВАНОВА "НЕСУСВЕТНЫЙ СВЕТ — АЗОРИС" — несомненный прорыв в поэтической, культурной, философской и, возможно, религиозной русской мысли. Не маловажный момент, что наконец-то философская мысль возвращается в русскую поэзию, не вытесняя из нее музыку, как бывало уже не раз: возвращалась с уроном и для философии и для музыки, потому в одно ухо залетала, в другое вылетала.
Я старался не замечать сбоев, потому что уж слишком центральная идея серьёзно заявлена, но все же скажу несколько слов и о провалах, которых у автора вполне достаточно для приличного разноса. Например, с недоумением я прочитал стихи "Признание в любви проститутке". С такой же удалью рисковой, с которой он летал по мирам, лирический герой В. Иванова решил полетать и по женщинам. Я не берусь судить насколько автор прав в отношении АЗОРИС, отнесем это на грузоподъемность его ясновидения, но то, что сами понятия "любовь" и "проституция" не совместимы, я знаю точно. То есть за этими, якобы сверхоткровениями, нет правды жизни. Потом, в стихотворении "Свобода" — такое пространное заявление: "Ты, по крови — христианка, я — русский насквозь. Любим вместе, а гибнем поврозь". Что?! Национальность в России уже стала верой, а вера национальностью? Запутал! Непонятно также, что мы вместе любим и от чего поврозь гибнем. Много проходных строк и стихов. Зачем сравнивать изогнувшуюся сосну на подмосковной станции ("Сосна-Айседора"), с великой танцовщицей, да и С. Есенин упомянут не к месту. Всё было глубже и драматичнее. Автора часто подмывает поиграть звуковыми ассоциациями: сосна — Айседора — Есенин… А дело-то было нешутейное. Так же и в стихотворении "Плач по шахтеру". Наивная попытка объяснить печальную участь трудяг-шахтёров сбитых с толку во время перестройки. "Он грудь ее грудью забоя, светясь от любви, называл. Шахтерское дело — святое. Шахтер пышно празднует бал. Он страсть ее страстью забоя, смеясь, величал тут и там. Шахтерское дело — святое. Есть, где постучать молоткам…" и так и далее. В результате шахтер запивает, а подруга уходит к магнату. "Он крикнул: "Она того стоит!" — но кровь потекла по устам. Шахтёрское дело — святое. Под сердцем взорвался метан". Яркий пример полного несоответствия формы и содержания. Трагедия от начала до конца надумана. Хочется остеречь поэта от работы над темами, которых он не знает, не пережил, не прочувствовал. За шахтёров в России, в конце концов, найдётся кому заступиться и не только за них.
Но, при всём том, ещё раз обращаюсь к АЗОРИС Валерия ИВАНОВА. На Свет этой идеи я и советую ему ориентироваться в дальнейшем творчестве. Прежде всего, АЗОРИС — идея очищения, а потом уже созидания. Очерёдность моментов нельзя менять ни в коем случае.
Счастливого Пути, АЗОРИС!
|
|