Валерий Куклин
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО русского писателя Валерия Куклина членам суда земли Берлин (Германия)
|
БЕРЛИНСКИЕ СУДЬИ, ЗДРАВСТВУЙТЕ! Пишет вам гражданин Союза Советских Социалистических Республик и ФРГ, коммунист, русский писатель, драматург, литературный критик, литературный публицист, противочумник, не еврей, изгой земли Русской Валерий Васильевич Куклин, который почитает действия берлинского суда по отношению к себе преследованием за политические убеждения, а также по национальному и религиозному признакам, ибо являюсь я нищим представителем православно-русской культуры, истец — богатым иудеем, судьи — либо иудеями, либо католиками, либо квакерами, либо протестантами, людьми тоже состоятельными и имеющими политические убеждения представителей общества эксплуатации человека человеком, защищающими интересы класса эксплуататоров в борьбе с правом плебса иметь собственное мнение о происходящих в окружающем нас мире процессах. Речь идет об исках в общей сумме около четырехсот тысяч евро со стороны берлинского лавочника Нихаласа Вернера, который увидел свой образ в ряде опубликованных в российских СМИ литературно-критических и литературно-публицистических моих статьей, а также в трилогии романов "Прошение о помиловании", "Стеклянные колокола" и Истинная власть", в которых изредка упоминается в качестве малозначимого и абсолютно проходного персонажа некий гражданин Израиля, Молдавии и Российской Федерации Николай Вернер, он же Исаак Азимов, он же Николай Новиков, которого, как утверждают многочисленные публикации в русскоязычных СМИ планеты, разыскивают правоохранительные органы вышеперечисленных стран, а также Республики Приднестровье, Республики Чечня по обвинениям в совершении ряда государственных и уголовных преступлений. Спешу уведомить берлинских судей, что сей малозначительный персонаж моих литературных произведений хоть и имеет некое созвучие с именем вышеназванного берлинского лавочника, является фигурой не вымышленной, а действительно существовавшей в Союзе Советских Социалистических Республик и в вышеперечисленных странах в качестве соучастника грандиозного процесса измены в высших эшелонах власти страны, являющейся моей Родиной, то есть Союза Советских Социалистических Республик, участником расхищения социалистической общенациональной (то есть в том числе и моей) собственности с привлечением для этого уголовного деяния иностранных специалистов (в том числе из ФРГ) по законотворчеству, а также иностранных представителей всех видов разведки, шпионажа и МЕЖДУНАРОДНОЙ СИСТЕМЫ ТОРГОВЛИ НАРКОТИКАМИ. Обо всем этом в течение многих лет я писал в российской, германской, казахстанской прессе, требуя суда над бывшим Генеральным секретарем ЦК КПСС Иудушкой Горбачевым, над бывшим кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС Ельциным и другими изменниками Родины, уголовными преступниками, среди которых вышеназванный персонаж с двумя именами и тремя фамилиями мелькает, как блоха на спине бешеной собаки, не более.
Берлинский суд посчитал возможным по поводу публикаций моих статей, признанных в России достойными медали Святого Серафима Саровского, а также вышеназванных романов, удостоенных двух литературных премий Российской Федерации, представленных на Ленинскую литературную премию, начать преследование меня и членов моей семьи на основании обиды лавочника Нихаласа Вернера, который, если следовать логике законов ФРГ о запрете иметь два гражданства, признается суду в наличии гражданства немецкого в качестве четвертого (если оный Нихалас Вернер в действительности представляет собой Николая Вернера, Исаака Азимова и Николая Новикова и доказал вам это); то есть берлинский суд возбуждает дело по защите чести и достоинства истца, который возможно нарушает законы ФРГ по делу, касающемуся внутренней жизни и политики страны будто бы пока еще суверенной России, до конца все-таки еще не порабощенной ни Гитлером в 1941 — 1945 годах, ни США и ФРГ в период с 1985 года по настоящее время, то есть имеющей свои собственные законы, касающиеся СМИ России, располагающей собственными средствами для разрешения проблем взаимоотношений между литератором и его персонажами. Если нынешняя Россия передала в законном порядке через Международный суд свои полномочия в деле разрешения конфликтов нравственно-этического характера между носителями русского языка в текстах, опубликованных на русском языке на территории Российской Федерации, судам Федеративной Республики Германия, то берлинским судьям следовало бы об этом сообщить российской общественности через российские СМИ с объяснениями: почему именно не знающие русского языка германские судьи берут на себя право отныне и во веки веков разрешать проблемы лингвистического анализа художественных и общественно-политического звучания текстов, опубликованных на русском языке на территории Российской Федерации. По крайней мере, ни в одной из юридических консультаций Российской Федерации, а также ни в одном Университете России, ни в одном профессиональном Союзе журналистов, Союзе писателей, Союзе литераторов и прочих общественных организациях этого государства и СНГ никому не известно о подобном юридическом казусе.
Впрочем, к числу граждан Российской Федерации Исаак Азимов (он же Николай Новиков, он же Николай Вернер) может относиться только в качестве лица, получившего российское гражданство незаконно, ибо в возрасте 19 лет оный Исаак Азимов выехал из СССР, потеряв советское гражданство, в США на постоянное место жительства, где гражданства ему не предоставили по известным германскому суду причинам. Получил оный прототип моих литературных произведений российское гражданство уже после того, как приехал в Россию в качестве гражданина Израиля и Республики Молдова, то есть в нарушение законов Российской Федерации о праве получения человеком лишь двух (и не более) гражданств только потому, что третье гражданство было предоставлено Исааку Азимову (он же Николай Новиков, он же Николай Вернер) волевым и противозаконным, согласно Конституции Российской Федерации, решением ныне убитого неизвестными, а тогда еще губернатора Красноярского края генерала А. Лебедя. У меня подобных покровителей во властных структурах нынешней Российской Федерации нет и быть не может по причине моего коммунистического мировоззрения и оппозиционного отношения к нынешнему политическому режиму в России. К тому же я не по доброй воле вынужден почитаться гражданином ФРГ, будучи урожденным россиянином, проработавшим во благо России более тридцати лет. Россия без уплаты мною крупной суммы денег, каковых у меня не было, давать мне гражданство не пожелала даже когда я был собственным корреспондентом ее правительственных газет в одной из так называемых "горячих точек"; не желают русские чиновники признавать меня россиянином и теперь, ибо Запад принес на мою Родину рыночные отношения и рыночную мораль, которые привели к геноциду моего народа и к процветанию нации, представителем которой является Вернер, а я, как представитель нации, оказавшейся подверженной геноциду со стороны лиц, являющихся персонажами моих произведений настоящими их именами, своими статьями заявляю миру о том, что моя Родина (вопреки мнению СМИ мирового империализма и агрессии еврейского банковского капитала, наличию нынешних негодяев в Правительстве РФ, заявляющего с экранов телевизоров о том, что "человеческий материал в России надо заменять", а также существованию в Германии русскоязычных СМИ, поливающих грязью мой народ) являет собой лучшее в мире сообщество людей различных наций, сохранивших в себе остатки общинной православно-мусульманской культуры, которая уничтожила немецкий фашизм в Великой Отечественной войне всей совокупности народов, составляющих Союз Советских Социалистических Республик. Потому праздник Дня победы над немецко-фашистскими захватчиками я отмечаю ежегодно с 8 по 15 мая!
До этого момента я еще пытался писать языком юридическим, то есть арифметическим, убогим, маловразумительным, лишенным присущих нормальному человеку эмоций. Далее, не в силах сдержать в себе естественное начало, продолжаю писать по-русски по-настоящему, то есть языком, вполне возможно, вашим переводчикам непонятным. Ибо очень трудно объяснять способ решения интегрального уравнения лицам, не освоившим таблицы умножения, что признают и сами переводчики ваши в приложении к переводу одного из подписанных моей фамилией писем к истцу, но при этом добавляют, что нутром чуют высказанную от моего имени обиду, но рассказать о ней не могут, то есть совершают давление на судей — и те принимают подобный экскурс, как свидетельство обвинения, что противоречит всем нормам римского права, на базе которого действуют все ныне известные мне законодательства стран-представителей Греко-римской цивилизации. Смею так писать, ибо члены суда взяли к делопроизводству заявление Нихаласа Вернера, не удосужившись проверить правильность перевода представленной им фитюльки, не пожелали, переведя честно все мои литературные произведения, посвященные осуждаемой теме, ознакомиться с их полными текстами. Это говорит о предвзятости берлинского суда и напоминает процесс гитлеровцев над великим болгарским революционером Георгием Димитровым в 1933 году, то есть о факте, имеющем аналог в юриспруденции Германии и потому требующем от сотрудников суда принятия аналогичных мер в отношении истца, приведших, как известно, к "бархатной революции" Адольфа Гитлера. Только на этот раз берлинский суд обошелся без поджога Рейхстага, ибо Россия Путина — это уже не СССР Сталина, церемониться с поверженной русской державой вы, как следует из факта возбуждения на меня обвинения по защите чести и достоинства коллеги русскоязычного олигарха Ходорковского по расхищению общенациональной социалистической собственности, осужденного российским судом, не желаете. Да и прессу германскую вы, как я предполагаю, не желаете приглашать на ожидаемое судилище, хотя это делал даже Гитлер, когда судил коммунистов всех стран на основании показаний уголовных преступников, признанных в 1946 голу преступниками военными. Делал это бесноватый с помощью германских юристов, которых Международный трибунал спустя время судил в Нюрнберге за то, что они позволили Гитлеру вполне законно захватить власть в Германии, а потом составляли ему в угоду параграфы законов, на основе которых вполне законно строились лагеря по массовому уничтожению инакомыслящих и лиц неарийских национальностей, сооружались печи для сжигания людей и возводились корпуса для сбора человеческой кожи и человеческих волос. Ожидаемый процесс надо мной я рассматриваю именно, как суд над лицом инакомыслящим, пользующимся в России фразеологией Владимира Ильича Ульянова-Ленина в своих политических статьях, направленных против наймитов международного империализма, фразеологией советских журналистов, обличающих представителей мирового фашизма и милитаризма, фразеологией выступлений Э. Тельман, обличающего Адольфа Гитлера и членов национал-социалистической партии. Политическая терминология в процессе политических дискуссий 19-20 веков имеет особую, непонятную берлинским судьям и истцу, прелесть как раз в том, что ее вели мужчины словами мужскими, а не гомосексуально-обтекаемыми, к каким вы призываете русских писателей обращаться в оценках лиц, которые являются их идеологическими и политическими противниками. За слова те великий немецкий коммунист и антифашист Эрнст Тельман оказался в концентрационном фашистском лагере и был сожжен в печи, то есть слова те выдержали закалку эсэсовского огня. Никто в Германии, на мой взгляд, не смеет осуждать слова, используемые в политической дискуссии на русском языке, которые сделали в годы борьбы с фашизмом мою Родину великой.
К тому же мне известно, что суд в Берлине надо мной уже состоялся в дни, когда я еще находился в Германии, что я признан берлинским судом виновным в оскорблении Вернера c правом выбора платить деньги русофобской газетенке "Европа-экспресс" на идеологическую борьбу газет Нихаласа Вернера с народами России, либо сесть в тюрьму, где меня должны убить "совершенно случайно", как это водится в современной демократической процессуальной практике. То есть случился суд надо мной в мое отсутствие, что является грубейшим нарушением моих конституционных прав и Декларации прав человека, к которой будто бы имеет отношение и Германия. На письменный запрос мой в берлинский суд о причинах подобного произвола я так и не получил ответа. Интересная ситуация, не правда ли? Но очень точно определяющая место ответчика, то есть меня, как барана на заклании. Кто заказчики? Ответ: вышеназванные изменники Родины, то есть уголовные преступники, группа лиц, именуемая в прессе Германии "Русской мафией", а в моих книгах — "Истинной властью", а исполнители — берлинский суд. Последний факт вынуждает меня использовать оставшиеся патриотическими СМИ России для выступления с данным письмом, а также мой собственный сайт в Интернете:
www.valerijkuklin.narod.ru
В Гостевой книге названного сайта члены берлинского суда и истец могут регулярно знакомиться с гласом народным. Ибо народ был во все времена умней и честней любых судей. Подробнее смотрите в пьесе "Женитьба Фигаро" великого французского драматурга Бомарше, если истцу и берлинским судьям знакомы это имя и это произведение. Цитата из пьесы: "Справедливость! Это вы, холопы, толкуйте о справедливости. А я — хозяин, потому всегда прав". Логика французских судей 18 века за две с половиной сотни лет ничуть не изменилась в державах, именующих себя демократическими, раз юристами Германии признаются законными изменения в Конституции ФРГ, позволяющие Германии посылать своих детей (при наличии сокращения рождаемости и сокращении естественного прироста населения в стране) воевать, то есть убивать и умирать на территориях других стран: в Югославии и в Афганистане. Ни один суд Германии не принял в делопроизводство заявления не согласных с таким решением правительства ФРГ граждан этой страны, ни одного немецкого юриста не возмутил факт внесения подобных живодерских изменений в законодательство страны без проведения всенародного референдума и плебисцита. Ни один юрист Германии, как мне известно, не выступил с протестом против введения целого списка антинародных изменений в законодательстве Германии, которые произошли в период правления этой страной Г. Шредером, никто из юристов не защитил граждан ФРГ от политики коалиции "СПД-Зеленвые", которая привела к фактическому массовому обнищанию населения некогда процветающей страны, никто из юристов не защитил граждан ФРГ от экономической реформы и реформы здравоохранения, которые уже сейчас следует признать здравомыслящему человеку началом геноцида, направленного против немецкого народа. Никого не возмущает факт сокрытия от граждан ФРГ информации о характере военных действий германских войск на территориях Югославии и Афганистана, о числе потерь. У юристов иная проблема — надо срочно защитить честь и достоинство проживающего на территории Германии владельца мешка денег неизвестного германскому суду происхождения, дабы помочь оному истцу стать еще богаче за счет русского писателя, который, живя в Германии, руководил единственным в Западной Европе русским детским музыкально-драматическим театром "Сказка", спасая детей эмигрантов от забитых наркотиками и наркоторговцами улиц демократической Германии, то есть тем театром, который вполне по-немецки, законно и беспощадно был уничтожен чиновничеством ФРГ, наркомафией и агентами двух неонацистских партий. Русский писатель и драматург сей — я, Куклин Валерий Васильевич, автор 14 книг, в том числе и изданной на немецком языке книги пьес-сказок, с которыми германскому суду следует ознакомиться, чтобы разобраться в сущности противостояния моего с так называемой русской мафией, являющейся, по сути, международной (см. мою статью "Призрак бродит по Европе. Призрак "русской мафии", опубликованной в московском журнале "Журналист" в 2003 году в номере 9).
Признаюсь, на категорическое требование берлинского суда на немецком языке, переданные мне по телефону в переводе, о том, чтобы я в течение трех недель написал объяснения причин, как берлинский суд считает, оскорбления на русском языке особенно уважаемого берлинским судом лавочника по фамилии Вернер, я действительно начал писать объяснения на русском языке, пытаясь вбить в головы германскому суду, что и сами носители русского языка не всегда способны разрешить этимологические и историко-филологические проблемы русского языка в области экспрессивной лексики и дать исчерпывающую оценку качества и характера использования в неподвластных Германии СМИ России целого списка весьма неблагозвучных с точки зрения аморального по сути своей Запала в сравнении с благопристойной Русью слов, и уж тем более слов, используемых в Ближнем и Дальнем Зарубежьях, что попытка берлинского суда навязать свое мнение системе нравственных, этических и социально-воспитательных ценностей русскому народу является неприкрытой агрессией германского империализма по отношению к русскоязычной православной и мусульманской культурам, ибо агрессия эта в отношении меня может послужить прецедентом, на основании которого криминальный мир России станет указывать СМИ России на то, как и что следует писать о лицах, которые, повторяю, присвоили общенациональные богатства моей Родины и торгуют богатствами России оптом и в розницу. Таким образом, даже само признание мое за берлинским судом права судить меня, как русского писателя, пишущего на русском языке и публикующегося в России с мыслями, не соответствующими каким-то там нелепым с точки зрения русского писателя параграфам, может расцениваться лишь, как предательство интересов моей Родины и моего народа. Некогда, преследуемый КГБ СССР за освещение фактов измены идеям социализма в высших эшелонах власти Советского Союза, я дважды отказывался от финансовой помощи из-за рубежа и от неоднократных предложений выехать за бугор как раз по причине нежелания быть изменником Родины, но после уничтожения СССР выехал в Германию, как экономический беженец, из страны под названием Республика Казахстан, которую я искренне люблю, но которая в результате горбачевско-ельцинского переворота и грабежа моей страны иностранными концернами (в том числе и германскими) не могла прокормить меня и мою семью. Ныне те же самые организации, расположенные в Германии, то есть ПЕН-клуб и так далее, которые призывали меня сотрудничать с ними, почитают меня за мои коммунистические убеждения своим врагом, называют меня антисемитом на том основании, что в моих статьях неоднократно указывается на тот факт, что среди лиц, присвоивших социалистическую собственность на развалинах Союза Советских Социалистических Республик, подавляющее число представителей еврейской нации и иудейской конфессии. Потому германские правозащитники, находящиеся под тотальным прессингом СМИ Германии, по обвинению всего немецкого народа в геноциде, развязанном Гитлером против немецких иудеев в 1938-1945 гг, просто боятся защищать меня от судебного преследования со стороны берлинских судей при наличии истца, являющегося представителем иудейской конфессии, пытающихся диктовать нормы морали и этики не только собственному немецкому народу, но уже и русским, украинцам, белорусам, казахам, мордвинам, якутам и представителям еще более полуторасот национальностей, говорящих и пишущих по-русски. Исходя из логики создавшегося противостояния, я смею заявлять, что за спиной истца и берлинских судей стоит еврейский национализм, что вдвойне обязывает берлинский суд делать процесс "Вернер против Куклина" гласным с привлечением судом уже за счет государства ФРГ и его налогоплательщиков высокопрофессиональных защитников для меня из Финляндии, России, Китая, Кубы, Казахстана, Беларуси, с приглашением правительственной прессы из вышеназванных стран и, разумеется, из государства Израиль. Это будет долгий, мне думается, суд. И дорогой. Постыдный для Германии, которую за почти десять лет жизни в ней я искренне полюбил.
Потому я отказался судиться с Вернером в Берлине, потому и пригласил его в Россию, где наша с ним проблема может разрешиться законным с точки зрения российских законов путем довольно быстро и безболезненно для той же Германии, находящейся накануне предстоящих в этом году досрочных выборов. Ибо всякий политический процесс, а особенно имеющий в сути своей межнациональные, межполитические и межрелигиозные противоречия, будучи освещенным в прессе, может оказать воздействие на умы избирателей действием, направленным против естественного хода развития общественного обыденного сознания. Вполне возможно, что стоящие за истцом лица рассчитывают именно на то, чтобы спровоцировать вышеназванный конфликт. Учитывая факт возможной агрессии международной мафии на процесс государственного обустройства ФРГ, отраженный в моем романе "Истинная власть", изданном в Москве в 2004 году, понимая, что имеющий в своей собственности русскоязычные русофобские газеты истец ускорил события с расчетом судиться со мной в период особо активной политической борьбы германских партий за престол канцлера, подобное предположение исключать из списка возможных побудительных причин активизации судебного процесса нельзя. Не желая излишне будоражить и без того находящуюся в растерянности из-за правового произвола канцлера Шредера германскую общественность, я решил, как добропорядочный гражданин ФРГ, на период межпартийных склок в стране, приютившей меня, выехать в Россию. Об этом я сообщил поверенному Нихаласа Вернера электронным письмом с приглашением Вернеру явиться в Россию, где прототипа моих статей и книг с двумя именами и тремя фамилиями, в котором Нихалас Вернер признал себя, ждут: Генеральная прокуратура Российской Федерации и Главная военная прокуратура Российской Федерации, а также специалисты ряда других правоохранительных организаций субъектов Российской Федерации, Республики Молдова, Приднестровской Республики, Чечни и государства Израиль. После встречи с ними Вернер может спокойно обсудить суть своих претензий ко мне в помещениях пяти правозащитных организаций и в ряде комиссий Союза журналистов России, в институте экстремальной журналистики, в юрисдикцию которых как раз и входит право выступать третичными судьями на территории России по вопросу: является ли некий Николай Вернер (он же Исаак Азимов, он же Николай Новиков) "русским криминальным авторитетом", бандитом, как персонаж русскоязычных СМИ, являвшихся первоисточниками этих определений, а уж потом, как персонаж серии моих литературно-критических, литературно-публицистических статей, а также рассказа "Бред сивого мерина" и вышеназванных трех романов. Я жду Нихаласа Вернера в Москве вот уже два месяца, но Нихалас Вернер в Москву не приезжает. По причине отсутствия средств на билет? Странное объяснение для лица, владеющего в Германии несколькими газетами и несколькими журналами. Но, на крайний случай, мог бы у своих служащих занять — до зарплаты. Выводы берлинские судьи и читатели этого письма могут сделать сами. Я и так много времени потратил на то, чтобы пытаться написать в адрес берлинского суда письмо в достаточной степени примитивное, достаточно понятное не достаточно хорошо знающим русский язык переводчикам германских судей, а также едва закончившему среднюю школу в Кишиневе Исааку Азимову (он же Николай Вернер, он же Николай Новиков), в образе которого берлинский лавочник Нихалас Вернер узнал себя по признакам, мне неведомым, но уже объясненным, как следует догадываться, берлинским судьям. Отсюда возникла необходимость сесть за историко-семантическое исследование некоторых слов русского языка, использованных в СМИ Российской Федерации в период с 1985 по 2005 годы. Работа эта может послужить основой для диссертации по филологии, тему которой я предложил профессору Литературного института имени М. Горького, председателю правления Московского отделения Союза писателей России В. Гусеву.. В ней я с помощью всемирно известного ученого добросовестно разберу эту проблему метаморфоз значений слов русского языка, произошедших в период Великой криминальной революции под руководством Горбачева и Ельцина, а также характер трансформации русского языкознания в отношении тех самых русских слов, которые не понравились германскому лавочнику иудейского происхождения Нихаласу Вернеру, примененных мною в отношении Николая Вернера (он же Исаак Азимов, он же Николай Новиков) в литературных произведениях, посвященных проблеме современной русскоязычной журналистики Дальнего Зарубежья. Остановлюсь и на роли иноязычных судов в деле осквернения памяти русских героев, павших боях с фашизмом на просторах Западной Европы, освобожденной советскими солдатами от гитлеровского рабства, на оскорблении идей равноправия народов и наций, языков и культур на земле Германии и так далее. Очень важно берлинским судьям дождаться окончания этой работы, чтобы после квалифицированного перевода оной ознакомиться с текстом исследования, имеющего непосредственное отношение к основной теме процесса "Вернер против Куклина" и к проблеме изменения структуры общества ФРГ, формировании в нем все усиливающихся процессов реконструкции идей шровинизма. Тем более, что в своем письме берлинский суд от меня потребовано ответить по именно вышеназванному вопросу. К сожалению, ответ не может быть сформулирован в течение трех недель, научному исследованию и защите его в качестве диссертации я могу посвятить не менее трех-пяти лет, потому суду придется либо передвинуть слушание по делу "Вернер против Куклина" на вышеназванное время, либо совершить произвол в отношении моих гражданских прав и права на защиту в суде от посягательств на мою профессиональную честь, то есть вторично обойтись без объяснений моих.
Если соберетесь-таки меня судить, берлинские судьи, то вам следует тащить меня на другой конец Берлина силой, в наручниках, применяя пытки и прочие сильные способы убеждения из арсенала гестапо. Вам надо для того, чтобы я говорил то, что от меня требуется, а не то, что я думаю на самом деле, хорошенько побить меня, повтыкать гвозди под ногти, подержать на дыбе, исхлестать плетками и поджарить на медленном огне. Потому что для известного своими исками против газеты "Русская Германия" и радиостанции "Немецкая волна" Нихаласа Вернера и для берлинских судей на процессе "Вернер против Куклина" — это время, потраченное на то, чтобы заработать деньги, а для меня — время, оторванное от творческого процесса, время, пожирающее последние часы моей жизни на удовлетворение тщеславия лавочника. Но, сами подумайте: чего ради? Чтобы я вслух заявил: в настоящее время Вернер-Азимов-Никовиков не: преступник, бандит, криминальный авторитет, стукач, русофоб, руководитель лебедевского комсомола, финансист, разбогатевший на Гражданской войне на территории Республика Молдова, лидер лебедевского комсомола, стрелявший по государственному флагу из пистолета, бизнесмен, оплачивающий деятельность своих работников, призывающих к уничтожению могил и памятников советским воинам в Германии, с поддержкой акций чеченских террористов, соучаствовал в деле по вывозу из России миллионнодолларовых сумм и так далее? Если сломаюсь под пытками и заявлю подобное, то кто мне поверит? И в России, и в Казахстане, и в Германии, и на Кубе, и в Китае, и в других странах… А честь свою я потеряю. То есть изначально, возбудив дело "Вернер против Куклина", берлинский суд поставил меня для спасения своей жизни, жизней и здоровья членов моей семьи, систематически из недели в неделю бомбардируемых в мое отсутствие судебными угрозами (берлинскому суду из письма моего известно, что в период с 16 июня по 15 сентября меня не должно быть в Берлине), перед необходимостью потерять свою честь в угоду чести некоего лавочника Нихаласа Вернера, в угоду международной наркомафии, с представителями которой я борюсь всеми мне известными и имеющимися у меня способами: литературно-критическими и литературно-публицистическими статьями, прозаическими и драматургическими произведениями, часть из которых, кстати, переведена в том числе и на немецкий язык, потому вы можете с ними познакомиться на родной для вас мове. То есть я стою перед дилеммой: потерять свою честь, спасая жизни близких мне людей, либо сохранить оную, рискуя жизнями жены и детей. По-моему, берлинский суд в этом случае должен обеспечить моим близким круглосуточную охрану за государственный счет, а по моему возвращению, охранчять меня тоже. По приезду в Берлин в сентябре 2005 года я постараюсь не забыть передать в берлинский суд рассказ свой "..И дым Отечества" на немецком языке — там использованы мной несколько слов и выражений сугубо нормативной лексики, которые в нелепом переводе истца, вырванными из контекстов моих литературных произведений, показались берлинскому суду в недостаточной степени корректными, а также пьесу "Людоед" (тоже на немецком языке), в которой главным персонажем выступает немецкий чиновник. Хочу отметить, что вся Германия читает и читала А. Солженицына и В. Войновича, использовавших употребляемые мною в литературных произведениях слова и слова из неупотребляемого мною словаря ненормативной лексики на русском языке в добросовестных переводах на немецкий язык в оценке морального облика моих сограждан и носителей русского языка в крайне негативном виде. Эта очевидная дискриминация одного русского писателя-эмигранта в сравнении с другими русскими литераторами-эмигрантами также говорит о возможном преследовании меня берлинским судом по политическим, религиозным и национальным признакам. Между тем, обвиняемые немецким судом русские лексемы и фразеологические обороты, употребляемые мною, являются элементами нормативной литературной лексики русского языка в оценке лиц, к которым относится персонаж моих вышеперечисленных литературных произведений с вышеперечисленными двумя именами и тремя фамилиями, как лицо типическое для России переходного периода и для эмигрантов из бывшего СССР в Германии. Кстати, при этом берлинский суд должен учесть, что всякий художник слова, которым является писатель либо литературный критик, либо литературный публицист, является полноправным участником литературного процесса, идущего на его родном языке в родной стране, то есть одним из законодателей и последовательным исполнителем тех тенденций, которые происходят в живой языковой среде его страны независимо от мнений ее политических лидеров, вопреки стремлениям судебной и исполнительной власти других государств умертвить государственнообразующий язык России, примитивизировать оный и подогнать его под уровень сознания лиц, имеющих ныне распространенное в мире кастрированное образование, потому не понимающих нормальных русских и немецких слов. Достаточным примером иллюстрации данного утверждения для членов берлинского суда может послужить факт признания искусством, СМИ и кино Германии слова "шайзе" в качестве печатного и произносимого вслух в присутствии детей и женщин. Между тем оный аналог в русском языке признается русским народом неблагозвучным, неприличным, моралью и этикетом российских народов, как, впрочем, было и в Германии до конца 1950-х годов, осуждаемым. Слово это на территории бывшего Советского Союза по сие время произносится устами лишь люмпен-пролетариев, уголовных элементов и медицинских кретинов, печатается лишь в произведениях, авторами которых являются либо эпатирующие постмодернисты, либо представители вышеназванных категорий населения. Попытка агрессии этого слова в русскую культуру путем прямых переводов текстов американских и германских фильмов по принадлежащему германо-американскому империализму русскоязычному телевидению на территории бывшего СССР с треском провалилась: названному русскому аналогу грязного по своей сути слова быстро нашли аналог из детского фольклора при переводах дебильных западных фильмов, а затем и это слово исчезло из СМИ и телевидения, как таковое. То есть смею подозревать, что возбуждение дела "Вернер против Куклина" имеет в качестве скрытой задачи еще и навязывание русскому народу германских норм использования политической и художественно-экспрессивной лексики. Нарушая мое право на свободу творчества, вынуждая меня искать в словарном запасе живого русского языка убогие, мертворожденные слова в определении моих литературных персонажей, в характере использования качественных прилагательных и выражений, берлинский суд тем самым совершает насилие над литературным процессом России, активным участником которого являюсь я в течение многих лет. Наличие запрета на целый список профессий для членов Коммунистической партии Германии, многочисленных фактов судебного и административного преследований в Германии лиц, являвшихся гражданами бывшей Германской Демократической Республики, преданной Горбачевым и Ельциным, заставляет предположить, что война Запада против России, развязанная после выступления У. Черчилля в Фултоне в 1946 году, не закончена с победой измены банды Горбачева-Ельцина в СССР и передачи России в руки мирового антикоммунизма, она только видоизменилась и приобрела особенные, хорошо известные берлинским судьям черты.
Словом, я жду Вернера еще месяц в Москве, а потом возвращаюсь домой, к семье. Надеюсь, что скандал, устроенный берлинским судом и Вернером, поможет мне бесплатно получить вожделенное гражданство России и вернуться на Родину. А если нет, то остается только спеть:
"Врагу не сдается наш гордый "Варяг"…"
Но если случится покушение на меня либо на членов моей семьи, или гибель кого из нас, берлинский суд обязан возбудить уголовное дело против берлинского лавочника Нихаласа Вернера и тех членов суда, которые приняли дело "Вернер против Куклина" к судопроизводству. Почему именно против них? Потому что пока что других столь явных, откровенных и ярых врагов у меня в Германии и в России нет. Горбачев с Ельциным и присно с ними олигархи искусно маскируют свое незнание о фактах моих оценок сих друзей Германии. А через убийцу либо покусителя, я уверен, полиция легко выйдет и на проживающего на территории Германии Иудушку Горбачева с Ельциным, и на Гайдара с Чубайсом, и на Березовского с Гусинским, и на прочих врагов моих истинных, но до времени затаившихся. Если захотят полицейские работать по делу "ФРГ в защиту семьи Валерия Куклина" честно и профессионально, разумеется.
С приветом всем друзьям СССР и России, поклонникам русской литературы школы критического реализма, а врагам моей Родины — вечное проклятье!
Автор — Писатель, инженер-лесовод, противочумник, изгой, член "группы 17" Союза писателей России
С гласом народным берлинские судьи и Вернер, повторяю, могут ознакомиться в ГОСТЕВОЙ КНИГЕ сайта:
WWW.VALERIJKUKLIN.NAROD.RU на странице "ВЕРНЕР ПРОТИВ КУКЛИНА"
Народ — он всегда умней и порядочней своих судей. Так было во всех странах и во все времена.
Потому прошу как можно больше СМИ России и владельцев сайтов опубликовать это письмо. В любое удобное вам время. А берлинский суд прошу больше мою семью не третировать. Да, еще… пишите, пожалуйста, мне на русском языке, чтобы не возникало недоразумений, во-первых, спровоцированных, а во-вторых, читать обвинения меня в журналистском и писательском непрофессионализме следует на том же самом языке, на котором я пишу, в-третьих, это мое конституционное право — говорить и читать на родном языке, какими для меня являются русский и тувинский.
|
|