Олег Кургузов:
"ДНИ НАШЕЙ ЖИЗНИ, КАК СВИТКИ..."
|
10 марта исполнился год, как не стало с нами Олега Кургузова, известного детского писателя, замечательного друга, рыцаря Пера... Я когда-то вместе с ним работала, перезванивались до последних его дней… Как-то, несколько лет назад, мы решили сделать интервью, но оно никуда не пошло. Разбираясь, я нашла записи нашего разговора и подумала, что он будет интересен читателям. Начали мы с учебы:
— Олег, кажется, ты закончил факультет журналистики?
— В детстве я мечтал быть летчиком. Потом — офицером. И никогда не собирался стать журналистом. Все получилось случайно. В школе я был членом комитета комсомола. Сказать честно, мы никакой работы не вели. Но все вместе ходили в походы, одним словом, дружили. И вдруг в десятом классе нас решили поощрить и предложили комсомольские путевки в вузы. Меня уговорили поступать в Университет дружбы народов на отделение журналистики. Публикаций, естественно, у меня в ту пору не было. Завуч быстро свела меня со своим однокурсником, который работал в нашей районной газете. Я подготовил несколько заметок и стал поступать в Университет дружбы народов на факультет… историко-филологический. Никакого факультета журналистики там не было, и все экзамены нужно было сдать на пятерки. Четыре экзамена на пять.
— Ты, конечно, сдал на все пятерки...
— Шутишь? Конечно, нет. Пролетел со свистом. Но мысль о поступлении на факультет журналистики мне запала. Но я не был уверен в своих школьных знаниях, и решил пойти на платный подготовительный курс. Сотрудничал в газете, и потом поступил на журфак МГУ.
— Как ты думаешь: если бы не журфак, стал бы ты писать? Вроде бы получается случайность. В школе сказали…
— Думаю, что все равно стал бы. Потому что с первого класса вел дневник. Причем мне доставляло удовольствие писать его тайно, на уроке под партой. И назвал его "Наша жизнь": про девочек, про то, как мы в войну играли. Потом стал дома писать. Пишу, пишу, а потом забываю на три-четыре месяца. Сейчас открываю его и каждая запись после долгого перерыва начинается: "Ну я и дурак. Последний раз обещал писать дневник каждый день, а снова забросил его на три месяца. Все! Буду вырабатывать характер". А потом опять перерыв на полгода. И опять: "Ну я и дурак…"
— Значит, дневник с первого класса. А дальше?
— Когда поступил на факультет журналистики, то продолжал его вести. Конечно, содержание менялось. С нашего курса известный публицист Шахиджанян начал вести семинар, который назывался "Творческая лаборатория журналиста". Было очень интересно. Обязательное условие посещения занятий — записи в дневнике. Причем каждый день. Параллельно стал писать рассказики, и показывал их любимому преподавателю. Шахиджанян свел меня с Новоженовым, который тогда возглавлял в "Московском комсомольце" отдел юмора. Я ему очень благодарен. До него я что-то отдавал в газеты, но ничего не шло. А он напечатал сразу три рассказика в полосе сатиры и юмора.
— А дальше? После "Московского комсомольца"?..
— Что-то появилось в "Литературной газете", и меня позвали заниматься в семинаре сатиры и юмора Московской писательской организации. Потом был объявлен конкурс, кажется, перед седьмым совещанием молодых писателей. Я подал на него свои рассказы, и они прошли, поехал на семинар. Руководителем у нас был Леонид Лиходеев. Человек-эпоха.
— Олег, что же получается, сработала система случайностей?
— Наверное… Многие ведут дневник, но не становятся писателями. Случайности сложились в закономерности. Знаешь, что интересно: у меня не все рассказы до сих пор опубликованы. Есть некоторые, которые по несколько раз проходили в журналах, газетах, сборниках. В одном из них я был опубликован рядом с Даниилом Хармсом. Я обхохотался. Гений и рядом Олег Кургузов. Кстати, я поймал одну странную закономерность: Даниил Хармс родился 17 декабря по старому стилю, а я 17 декабря по новому стилю. Магия цифр. Вроде бы ерунда, но мне почему-то приятно.
— Олег, у тебя в рассказах три героя…
— Мама, папа и ребенок. У меня с детства комплекс безотцовщины. Отец с нами не жил. Наверное, очень хотелось, чтобы была полная семья, вот детская мечта и выплеснулась в рассказах.
— Но папа вроде бы не герой…
— Папа немного недотепа, но без него маме и мальчику плохо. У меня был такой рассказик. Он нигде не был опубликован и затерялся. Мальчик фантазировал: если бы он был архитектором, то строил бы дома с круглыми стенами. Зачем? Затем, чтобы папа и мама не сидели по углам, а скатывались к центру, сидели в обнимку. И всем было бы весело. Кстати, я думаю, что не только родители должны помогать детям, но и дети — родителям. Нередко они являются их спасителями. У меня ребенок как бы умнее родителей, он немножко подсмеивается над ними. Мама такая мудрая, папа такой раздолбай. А ребенок — взгляд из Вселенной. Взгляд Мудрости на всю эту жизнь. Взрослые все-таки много суетятся…
— Может быть, я ошибаюсь, но у тебя в книжках нет примет времени. То есть, что дети с детства должны зарабатывать деньги. Есть родители, которые за пятерки платят своим детям доллары.
— Ты, наверное, слышала, что никого насильно ничему не научишь. Правда, в армии учат маршировать. Но это армия. Там другие законы.
— Сейчас есть специальные игры.
— Но не устав. Мой принцип — научить не уча. В моих рассказах никто никого не учит. Когда папа начинает учить, то получается такая нелепость... Я на себе испытываю недостатки женского воспитания. Все-таки у мужика должна быть какая-то жесткость. В хорошем смысле этого слова. Я иногда жалею человека, которого не нужно жалеть.
— Когда тебя впервые назвали писателем?
— Не помню. Возможно тогда, когда мои первые рассказы появились в "Московском комсомольце". Потом их взяли на радио. В году восемьдесят пятом прозвучало: "Сейчас будет передан рассказ московского писателя Олега Кургузова".
— Ты часто выступаешь перед детьми. Эти встречи тебе помогают? Вдохновляют, подталкивают написать что-то новое?..
— Видишь их реакцию. Они смеются или не смеются. Интересуются или не интересуются. Честно могу сказать, что реакция зала меня радует. Но никакого толчка творчеству не дает. Другое дело: страницы журнала. Тут язык или нос не покажешь… Нужна настоящая литература. Хорошие лирические вещи. Например, рассказ "Тепло наших чувств" не будет пользоваться популярностью с эстрады.
— В своих рассказах ты защищаешь мам. Ну не ты, а твой мальчик.
— Да, конечно.
— А какие подарки ты делал маме в школе?
— Как-то в первом классе мы с отцом поехали на море. А потом, когда наступило 8 Марта, я решил подарить мамуле море. Взял клешню краба, проделал дырку и подарил вместе с открыткой, которую сам склеил, и написал "Дорогая мамочка, буду во всем слушаться".
— Мальчик у тебя помогает маме во всем: убирает квартиру, моет посуду.
— По-моему, это может делать любой мужчина в доме.
— Однако, не всегда бывает так. Над чем ты сейчас работаешь?
— Совсем недавно решил написать такой цикл, который будет называться "Все сказки". Их можно писать всю жизнь. Сказка печальная, сказка веселая, сказка радостная, сказка медленная, сказка стремительная, сказка страшная, сказка нежная, сказка хозяйственная... Мне недавно дали почитать книжку, которая называется "Еврейские афоризмы". Один мне очень понравился: "Дни нашей жизни, как свитки. Пиши на них все, что хочешь помнить". Класс. Правда?
— Да.
— Думаю, что каждый должен себя оценивать нормально, здраво. Надеюсь, что я хороший импровизатор. У меня неплохо получаются импровизации на темы жизни. Не уверен: толи я вычитал где-то один сюжет, толи я его сам придумал. Известно, что есть разные писатели. Когда-то жил Семен Бабаевский, который написал "Кавалер Золотой Звезды", в другое время творили Булгаков, Бунин, Чехов. И вот в далеком будущем изобретут такое устройство, которое я не знаю, как будет называться: "Воскреситель" или "Воскрешатель". Своего рода, синтезатор.
— И что этот синтезатор сделает?
— Он по тексту произведения сможет восстановить, воскресить писателя. А что? Возможно. Мы все состоим из частиц. У каждого писателя есть своя индивидуальность письма, текста. Чем ты более искренен, тем точнее в словах заложена твоя суть, код сознания, духовный мир. И предположим будут восстанавливать Семена Бабаевского или тех, кто работал на соцзаказ. Так это получатся какие-то монстры, чудовища. Код лжи тоже сохраняется.
— Детский писатель — на всю жизнь? Или ты хочешь перейти во взрослую литературу?
— Наверное, на всю жизнь. Думаю, что взрослых вещей писать не буду. И не потому, что мне хочется, чтобы меня читали только дети. А потому, что это определенный взгляд на мир.
— Детский?
— Да. Несмотря на то, что я все чаще думаю о смерти. А для детей смерти нет. И еще я недавно понял, что никогда не буду писать толстые книги. Понял, когда сам с друзьями грузил свою книжку, тиражом 20 тысяч, на Можайском полиграфическом комбинате. Весь тираж весил 15 тонн. Это довольно тяжело…
| Беседу вела Маргарита ФЕДОРОВА
|
P.S. Потом, со времени нашей беседы в жизни Олега Кургузова произошло немало радостных и печальных событий: он вступил в Союз писателей, получил Международную литературную премию имени Януша Корчака (одну из самых престижных в детской литературе), у него умерла любимая мамуля, родился не менее любимый Пашка, вышло из печати несколько книг. Все, кто знал Олега, помнят и любят его по-прежнему, как будто между нами нет стены под названием Смерть. Светлая ему память!
|
|