Юрий Коноплянников
ГАЛЬ, МЫ КУДА ЗВОНИМ-ТО?
|
***
Как известно, в настоящий момент писательская организация основательно перегружена телефонными звонками. До такой степени, что ни звонящие, ни отвечающие не придают уже никакого значения тому, о чём они говорят. Вот, к примеру, как это выглядит на деле:
— Московская, комсомольская компания? — спрашивают звонящие.
— Вы куда звоните-то? — отвечает принимающая сторона.
— Галь, мы куда звоним-то? — теряются тётки, ищущие неизвестно что. — А-а! — восклицает одна из них. — Нам нужен телефон писателя Бориса Васильева.
— Телефоны предателей не держим! — отвечают и окончательно кладут трубку на противоположной стороне.
***
Другой звонок:
— Позовите Зайцева! — просит звонящая.
— Замшева? — уточняют у неё.
— Кого?! — недоумевает дама и продолжает свою тему: — Я журнал у вас видела — красного цвета. Не помню названия*.
***
Дама из буфетной обслуги взбеленилась от того, что сигареты не в пепельнице, а в блюдце загашены. Не курящий И.Г. возмутился:
— Она б ещё была не довольна, что посуда грязная. Буфет же! Сколько она здесь работает — всё не довольна (то то, то это ей не так). Вот Танька тут работает — всем довольна! Не нравится — иди тогда, работай на кладбище!
***
Градация градации рознь. Поэтому сто раз прав В.Ф., когда утверждает:
— С.М. — гений, но в детской литературе. А В.Со-н — это же подсебятник!
***
А.С., питая к В.Г. неприязнь, о её последнем шедевре сказал весьма ядовитую фразу:
— Сквозь роман продраться невозможно.
А Е.Г., преданная и надёжная почитательница её таланта, когда узнала об этой выходке А.С., вспомнив, как видела его, хмельного в стельку, заблудившимся на днях в подземке, под смех внимавшей ей публики, проронила:
— Да он-то сквозь метро продраться не может!
***
Ю.К., взглянув на А.Д., ужаснулся:
— Ну, ты видно и насандалился вчера! Шёл бы домой, глаза-то вон — стекловидные! Как будто кто-то в них двойную оптику вставил!
***
— Ну, я не знаю, кто этот Пьецух?! — заявила В.Г. по телефону. — Если утверждают, что это современный Гоголь, то я бы так не сказала. Я бы сказала, что это Гоголь наполовину с Гегелем, а в целом — литературный гоголь-моголь получается.
***
М.З., собираясь во Францию, спросил знатока зарубежной действительности, известного писателя и издателя П.А.:
— Как ты думаешь, сколько с собой денег брать, чтоб спокойно питаться в Париже?
Известный писатель и издатель с нескрываемой радостью поделился наработанной уже практикой, доверительно сообщив:
— Да я же водку с собой беру — семь бутылок!
***
— А столы для П.А. во Франции будут? — заинтересованно спросил И.Г., который как раз туда не ехал, но корысть проявлял — очень уж ему хотелось показать, что он в курсе, как накануне отъезда в Париж П.А. принял лишку и уснул на столе в Малом зале ЦДЛ.
***
Ю.К. пообедал в Нижнем буфете ЦДЛ, пришёл домой и, заглянув в кошелёк, побледнел. Срочно набрал номер — звонит в буфет:
— Рай! — говорит он буфетчице. — Ну, что ж ты мне с пятисот рублей сдачу дала, как с сотни.
— Ой! — защебетала "виновница" обсчёта. — Я на тебя загляделась! Завтра приходи — отдам.
***
Когда Ю.К. узнал, что редакторы отдельных, выдающихся периодических изданий не замечают стихи С.Л. и не просят их для публикации, то проникся явным состраданием к последнему:
— А вы, насколько мне известно, никогда не печатали С.Л. у себя в газете? — спросил Ю.К. довольно осторожно.
— Да сто раз предлагали! — взвинтился И.Г. — Не несёт ничего! — и, вздохнув, прибавил: — Видимо, лишён честолюбия.
***
Отпетый всё же писательский мастодонт В.Ф. и рассуждать, главное, берётся почти о каждом из нас и почти в категорической форме.
— В.Ц. не разбирался в женщинах, — поведал тут однажды о всеми любимом поэте В.Ф., — женился три раза, и все три раза на "француженках"**. Я-то сам к антисемитам плохо отношусь. Ну, уж как он вляпался, так это никуда, ни в какие ворота не годится.
***
Когда-то по большому блату крупные советские начальники прихватили с собой на охоту в Завидово В.Ф. Он попал там в яму, заготовленную для кабана, и ногу сломал. Привезли человека домой, а там новость, от которой можно остолбенеть — старший сын шёл по улице, поскользнулся и тоже ногу сломал. Только об этом известили, как тут же зазвонил телефон и из него сообщили, что младший сын счищал на даче с крыши снег, сорвался, упал и ногу сломал. Вот это сюжет!
***
Кстати, В.Ф. частенько ноги ломал. У него для этих целей всё даже загодя было приготовлено — подвески с гирями для ног в гипсе, продувные системы для снятия прелостей, образующихся под гипсом и прочее, прочее…
М.З. приехал как-то в гости***, а В.Ф. в гипсе — нога на подвеске — проветривается, продувается со всех сторон.
— Видишь, — говорит, — не употребляю. Нельзя сейчас.
— А мне-то как быть?! — взмолился М.З.
— Ну, вон, — показал на подоконник В.Ф. — матрёшки стоят: здоровенной самой открути голову!
М.З. открутил, а там внутри, хоть и немного початая, но целёхонькая бутылка водки припрятана-сокрыта.
— Вот и хлебай давай! — ободрил В.Ф.
***
Как телеграфные строчки звучали и рождались громкие мысли на очередном писательском Пленуме в марте две тысячи пятого года.
— Почему не началось до сих пор возрождение России?! — воскликнул Ю.К., горячо приветствуя тезу, прозвучавшую с трибуны, в которой, как и в прошлые годы, на протяжении вот уже двух десятилетий, констатировалось, что возрождение начнётся из провинции.
— Наверно, потому, — высказал своё язвительное предположение И.Г., — что автор "Русской трагедии" — П.А., тормозит.
***
А великолепный прозаик, якут Николай Логинов, внёс в это дело свою лепту, выступая на том же мартовском Пленуме 2005 года он сказал:
— Без идеологии даже трёх человек за бутылкой не соберёшь!
А об истории, как о науке, добавил далее:
— История — самая несчастная наука, потому что всякий правитель заставляет её переписывать с себя и под себя.
***
Богатый жизненным опытом Ю.К. сделал замечание И.Г., что задавать вопрос: "Как дела"? — это не солидно, так обычно спрашивают, когда спросить нечего. Лучше всего говорить: "Как настроение?"
На следующий день в кулуарах писательского Пленума И.Г. в соответствии с замечанием спросил Ю.К.:
— Как настроение, Ю.К.?
— Спасибо. Великолепно! — радостно откликнулся Ю.К. и в свою очередь полюбопытствовал: — А у тебя?
— Тоже ничего, — почтительно улыбнулся И.Г., — пока никто не испортил!
***
А.С-й согласился отвезти Л.К. на одно из общественных мероприятий, но по дороге вдруг запретил курить в салоне собственного автомобиля.
Л.К. так разозлился, что хотел выкинуть А.С-го прямо на ходу из машины, да вспомнил, что тот за рулём.
***
Входящий в большую литературу П.К., никогда не участвовавший ни в одном писательском форуме, издалека решил поинтересоваться содержанием мероприятий столь высокого уровня:
— Ну, что там Пленум, — спросил он осторожно своих товарищей, — будут проводить столетие Шолохова?
Всё повидавший уже М.З., его ровесник, увлечённый более насущными проблемами повседневности, бойко отмахнулся:
— Да, что там Пленум?! Он не для того, чтобы что-то решать!
***
Хотели как-то Л.К. заполучить в союзники, шепнув ему на ухо:
— "Н.Д. — сволочь. Заявляет, что в писательской организации воруют".
— Конечно, воруют: — разочаровал "шептунов" Л.К., — у меня три журнала украли!
***
Зайдя к В.Г., один интеллигентный писатель предложил:
— Может, по пятьдесят*?
— Да, ушёл Калитин.
— Давно?
— Да, нет, это не Коледин, а Калитин. Он нормальный. А Коледин пойдёт, так и домой может уехать.
***
Охранники выводят Кудрявцева из Нижнего буфета, а он им:
— Ребята! Ну, вы попали!!!
***
Тот же К.Кудрявцев пристал к И.Г., требуя ответа:
— Кто первый поэт России?
— Вон. — Отослал его к первому попавшемуся, чтобы отвязался поскорее, И.Г. — У А.О. спроси!
Кудрявцев уставился, пристально посмотрел на трезвого в этот раз, как стёклышко, А.О. и брезгливо фыркнул:
— Я с дебилами не советуюсь!
***
Прочитав, присланное ни с того ни с сего по факсу (почему-то в писательскую организацию) сочинение, подписанное давно нигде не печатавшимся прозаиком Сергеем Иониным, в котором он накропал: "в ЦДЛе Жопа свалилась со стула. Знатная Жопа. Нет, не разбилась, захохотала… А что ей, жопе? — она богатая. Но это к слову сказать, а так…В подражание "блевотинкам на щеке" некоего Ю.К. (по следам газетно-журнальных выпусков)" и так далее, В.Б., тяжело, как руководитель организации, вздохнув, с сожалением подытожил.:
— Ты, — сказал он Ю.К., — в центре литературного бреда. Поздравляю тебя!
***
В номерах отелей в Париже не принято питаться, как это свойственно у нас в гостиницах.
Когда сказали писателям, едущим во Францию в составе книжно-издательской делегации, что вилки и ложки надо брать с собой, так как в парижских отелях их нет, — то писатель Л.К. возмутился:
— Да, что там брать! Я свистну в самолёте или потом в Париже, в кафе, если в полёте кормить не будут и ни вилку, ни ложку не подадут.
***
И.Г., обращаясь к писателю с очень сложной по написанию и произношению фамилией, спросил любопытства ради:
— А почему ты не сменишь фамилию?
Писатель пожал плечами и без ложной скромности ответил:
— Да, вроде, отец мне ничего плохого не сделал. Что ж я буду фамилию менять?
Услышав такой достойный восхи
щения ответ, Г.П. также решил поделиться схожей историей, известной ему:
— У нас в армии, — рассказал он, — командир был с фамилией Педик. И тоже ничего не менял на этот счёт. Оказывается, есть такой хомуток или что другое из конской упряжи, что по-украински "педиком" зовётся — он и жил спокойнёхонько, ничего не меняя.
— А вот это напрасно! — подчёркнуто-напыщенно вознегодовал И.Г. — Тут ещё его отец всё должен был в корне поменять!
***
— "Это нужно не мёртвым, это нужно живым"! — продекламировал Г.П.
— Дешёвый афоризм, — заметил И.Г.
— А ты дай дорогой! — парировал Г.П.
***
Два мудреца — Л.С. и Г.П. — взялись рассуждать один другого краше:
— Старость, — сказал Л.С., — она чем хороша? Что на всё кладёшь х...!
— Или то, что от него осталось! — подхватил тему Г.П.
***
Находясь в Савёловском суде, Л.А. наконец расчувствовалась и посоветовала Ю.К. наперёд ни на что не надеяться:
— Большие издательства, — сказала она, — да и малые тоже!.. тебя никогда не опубликуют, потому что у тебя везде есть инициалы.
***
Всё в том же суде, говоря о близком ему человеке, Ю.В. посокрушался:
— Что-то там, — явно намекая на голову, сказал он, — заскочило!
— Ну, вообще-то, — поддержала разговор Н.М., — в водке мало витаминов. Если в течение тридцати лет каждый день её принимать, то известно до чего дойти можно.
***
В.Ш. и В.С-в, стоя рядышком вдоль стены судебного коридора, взялись спорить неизвестно о чём (В.С-в со своим Интернетом кого хочешь до белого коленья довести может — вверг в спор В.Ш. про каких-то интернетовских авторов, которых тот не знает и знать не желает).
— Есть известные, — согласился В.Ш. — А есть неизвестные! — тут же, негодуя, возразил он. — Зачем мне их знать?!.
Я встрял и встряхнул их обоюдное западание в тоску от неразрешимости спора:
— Есть без вести пропавшие! — предложил я именовать тех, кто влез в мировую паутину — в Интернет!.
***
Провожая судью, которая молча продефилировала мимо по своим служебным делам, Ю.И., уставший от ожидания так и не начавшегося судебного заседания, саркастически пролепетал ей вслед:
— Разрешите вас потрогать…
— Ю.И.! — Воскликнул Ю.В. поучительно. — Об этом не спрашивают, а берут и трогают!
Н.М., знающая, видимо, толк в таком "трогательно-тонком" деле, расхохоталась!
***
После литра на двоих В.Ф. стал нам заливать:
— Я князь Куролесов — мать-княгиня умерла в младенческом возрасте.
— "Как же ты сам тогда после этого родился?" — Всё недоумеваю я, и народ, который это слышал.
***
И.Г., увидев входящего в Нижний буфет ЦДЛ Ю.К., указывая на свой "мобильный", радостно сообщил:
— Слышь, Ю.К., Л.К. и М.З. звонили — из Парижа, из Люксемургского сада!
— И что сказали?
— А что они сказать могут, когда не слышно ни х...!
— Зато — секи! — Особо торжественно произнёс Ю.К. — Из Люксембургского сада!
***
Годы не меняют В.У. Он по-прежнему полон лирики:
— С Ю.К., — объявил он, — работать — это ж одно удовольствие!
— Видно поэтому, — пробубнил себе под нос и в ответ на объявление Ю.К., — ты всю жизнь и проработал с другими!
|
|