Дмитрий КАЛИНА

Дмитрий КАЛИНА

Дмитрий КАЛИНА

Три искушения Ресницы

Продираясь сквозь толпу соплеменников, Ю Чонг, турист из Северной Кореи, вглядывался в широченные окна смотровой площадки Останкинской башни. За окном была сплошная пелена тумана и смога. Если бы на его месте сейчас оказался бы Ресница, Денис Иванович, то он уж точно бы разглядел свою серую пятиэтажку, расположенную между заводом струнных инструментов и ТЭЦ номер 2. И, конечно, растянув злорадную улыбку радикального атеиста, он разглядел бы такую же серую церковь, в таких же, как его пятиэтажка, трещинах. Ну, насчет злорадства я может и перегнул, но чувство жалости, перемешанное с чувством "так и им и надо", поселилось в верующей душе Ресницы прочно. И вот как это, собственно, и произошло.

…На дворе бушевал 1995 год. Да, именно бушевал, потому, что все менялось с огромной скоростью. Всё и все. Вчерашние партийные бонзы взахлеб рассказывали о "парадоксальности в своем идиотизме" советской системы. Культурные работники с нарушенной дикцией наперегонки выкладывали трагические истории их непризнанности. Поколение шестидесятых плакало о голодной юности, а хохлы потянулись в израильские кибуцы.

А народ… а что народ?..

Народ никак не мог понять, чем обидела его "эта страна". В большинстве своем советские люди не были евреями. Поэтому обида типа "пятый пункт" к ним оказалась неприменима. Большинство, опять же, не страдало расстройствами речи и письма, в связи с чем их прежде ни разу не ограничивали в выборе специальности. На что же тогда повыть, раз это стало модным? На то, что их лишили веры. Большевики в семнадцатом году. В дома мещан потянулась религиозная литература, а сами мещане потянулись на обряд крещения.

Спустя десять веков крещение Руси повторилось вновь.

По всем каналам телевидения бородатые священники с цепями и крестами на груди дружно вопрошали "как?!.." Как могли мы (имелись в виду все русские, хохлы и белорусы, включая четырнадцатилетнего Дениса Ресницу) прожить эти семьдесят лет лишений и унижений, в этой кошмарной тоталитарной советской стране без веры в Бога? Как?

Прекрасно, отвечал Игнат Ресница — дед Дениса, прекрасно, а вот как теперь будем? Хреново, ответил Иван Ресница — отец Дениса и, взяв в одну руку религиозные брошюрки и библию на мордовском, а в другую — все свое семейство, отправился в храм Петра и Павла. Крестится.

Время было горячее, надо было шагать в ногу с народом. Он тогда еще не знал, что жить они станут только хуже. Денису тогда это крещение не понравилось. Март, холодно. Да и не планировал Денис крестится.

Но прошло много лет, новый век наступил. И Денис уже как-то само собой молился на ночь, искренне веря в помощь Всевышнего. Отпустило давно чувство ненужности этой моды на присутствие Бога в душе каждого россиянина. И даны уже были ответы на все вопросы. Да и чего уж теперь-то, раз крестился…

Быть может и стал бы он набожным христианином (ведь то, что происходит по стечению обстоятельств, необязательно носит отрицательный характер), если бы не ремонт в квартире.

Морозным январским утром, когда новогоднее настроение еще не совсем покинуло будничные души москвичей, Денис со своей подругой Юлей тащили огромный тюк. Задача, поставленная Ресницей-старшим, была проста — ненужные вещи отвезти в храм Петра и Павла, дабы люди, чьи доходы ниже минимального размера оплаты труда, могли эти вещи использовать. Благородный порыв был поддержан семейством. Исполнителями назначили Дениса и Юлю.

Погрузив гуманитарную помощь в "жигули", исполнители тронулись в сторону храма.

Подъехав к церкви, молодые люди поинтересовались, куда можно сложить вещи "для бедных людей". Оказалось, что в храме Петра и Павла не нашлось места для этого тюка. От многочисленных церковных бабок, что по праздникам толкаются, продираясь вперед, и читают морали мирным христианам, никакой помощи они не получили.

Эти мелкие перебежки по церковному подворью в обнимку с тюком разозлили Дениса. Он, конечно, знал, что сытый прихожанин голодного понимает только когда хочет есть или ноги промочит. Но это могло работать где угодно, но в церкви…

В представлениях Дениса о церковной жизни доминировала любовь к ближнему, помощь, взаимовыручка. Куда еще может прийти человек за помощью, если, например, у него сгорел дом? И если вместе с медицинским полисом? Только в церковь. Ан нет!

Денис почувствовал себя идеалистом. И еще он ощутил горькое разочарование. Понятно, когда в мире полное дерьмо творится, тут нет вопросов. Но разве Бог в своей собственной службе разобраться не может?.. То есть города превратить в соляные столбы может, а десяток поганых бабок испепелить — недосуг.

Денис все больше распалялся: где Божья справедливость?

Дед еще рассказывал, как их поп на службе о святом посте разорялся, а от самого колбасой и перегаром воняло. Тридцать третий год на дворе стоял. Люди очень скромно кушали. Живот к спине прирос, а тут такая сытая рожа — посредник между Богом и человеком. "Пошли-ка вы", — сказал дед. Так, наверное, многие атеистами и становились.

Совместными усилиями дворника, Дениса и двух алкоголиков, которые просили Христа ради под стенами храма, вещи удалось пристроить.

С тяжелыми мыслями Денис погрузился в машину. И только он начал сдавать задним ходом, как услышал пронзительный гудок автомобиля и звук тормозящих на льду колес. С резкой пробуксовкой и отчаянно бибикая, Денисову "пятерку" объехал белый "мерседес". "Бык", — подумал Ресница и уже было раскрыл рот, что бы обматерить хама, который прямо у ступеней храма гоняет, как на автодроме... Но каково было его изумление, когда, подбирая полы рясы и одновременно разговаривая по мобильному телефону, из иномарки вылез священнослужитель средних лет. На него грустно смотрела Богоматерь с иконы над вратами церкви.

Весь обратный путь домой Денис возмущался. Как же так! Ну, пусть у попа "мерседес", ну, пусть дорогой мобильник. Но ведь не стоит, наверное, привлекать общественное внимание своим благосостоянием, когда полприхода сдает бутылки и продает сигареты у метро. Нет, нету справедливости в этом мире. Ну, неужели нельзя оставлять свою иномарку подальше, а к храму подойти пешком. Ведь храм — не личный особняк, чтоб подлетать к самым ступеням. И водительское-то поведение какое хамское!..

Поделиться грустными мыслями сын пришел к отцу. И сказала кроха:

— Пап, а гонять на "мерине" попу хорошо иль плохо?

Папа сыну отвечал:

— Попы, сынок, в массе своей обеспеченные люди. На их плечах многое лежит

"А, значит живут они на халяву!" — сделал вывод Денис и успокоился. Пока не пришла пора перебирать следующий шкаф.

Ремонт в маленькой комнате пришелся на апрель. Аккуратно сложенный тюк с вещами для бедных людей был уложен на заднее сидение. Правда, теперь уже не "жигулей", а импозантного десятилетнего "немца". Как и в прошлый раз, Денисов автомобиль подрезал батюшкин "мерс".

Но это были цветочки. У ступеней храма теперь образовалась миниавтостоянка. Она была заставлена автомобилями, каждый из которых стоил больше, чем бригада реставраторов со всем своим инструментом, материалами и полным пансионом. В центре, как акулы по кругу, прогуливались священники, ведя оживленные переговоры по сотовым телефонам.

Не буду приводить здесь мысли Дениса Ресницы: литература не терпит мата.

Но одно можно сказать однозначно: если Люцифер и хотел поселить в душе Ресницы сомнения касательно существования божественного, то результаты превзошли все его ожидания. Денис был в ярости. А отец был спокоен: "наверное, из патриархии"… "Что дальше, — думал Ресница, — они прорубят в стене окошко, и каждый, кому чего-нибудь нужно, просто подъедет к нему и скажет "Батюшка, отпусти мне грехи!" А тот ответит: "Без проблем! Один грех двести рублей! Принимаем кредитные карты всех электронных систем, а также чеки Америкэн-Экспресс"…

На этом бы и закончились у впечатлительного Ресницы всякие отношения с праотцем, да только не таков русский человек. Он оптимист. Даже стоя на балконе, одной ногой в кошачьем дерьме, жуя холодную котлету и разглядывая загаженный джигитами двор, русский человек уверен, что завтра будет лучше. А что касается череды религиозных разочарований, коварно постигших двадцатилетнего Ресницу, то они, конечно, не прекратились. Бог не захотел стереть в мелкодисперсную пыль своих зажравшихся служителей.

В любом случае Денис вновь подставился: повез вещи в храм, бедным людям. Но схитрить хотел, поехал в Козьмы и Домиана, а не в родной Петра и Павла. Нет бы отдать вещи благодарным бомжам, традиции семьи блюл…

В храме Козьмы и Домиана вера Ресницы получила заключительный удар ниже пояса. Денис опрометчиво занес этот тюк в трапезную. Там его глазам предстало удивительное зрелище. Около трех десятков человек, преимущественно женского пола, уплетали за обе щеки всевозможные кушанья. На Дениса они посмотрели одновременно затравленно и злобно, будто он застал их за поеданием человечины.

Ресница робко осведомился, куда деть гуманитарную помощь. Ответ был приблизительно такой: "Молодой человек! Тут храм Божий, а не рынок! И вещи ваши носите сами, а если вы такой богатый, то выкиньте их на помойку! Мы тут Богу служим и у нас нет ни малейшего желания копаться в ваших обносках!"

Прослушав все эти резоны, Денис Ресница начал мягко, но верно превращаться в атеиста.

Секунд пять он сосредоточенно моргал. Его ответ прозвучал так:

— Если вы тут все жрете от пуза, прибившись к кормушке халявной, то это еще не значит, что всем остальным так же хорошо, как и вам.

После этих слов к Денису подошел священник и елейным голосом сказал следующие слова:

— Мы, молодой человек, раньше возили вещи в приют, но теперь не имеем такой возможности.

На что Денис поинтересовался, где этот приют располагается. Священник все тем же лампадномаслянным голосом сообщил, что объяснить он не сможет, а Денис сам никогда не найдет этот приют. Ресница сглотнул и посмотрел в окно. Там, перед храмом выстроились в ряд примерно семь машин. Среди них красовалась новенькая черная иномарка.

— Какая там твоя? — спросил Ресница, кивая на стоянку машин.

— А что? — напрягся священник.

— Да ничего. Я и так уже понял, — ответил Денис, протягивая сумку с вещами.

— Да-да, — засуетился поп, — ставьте сюда ее. Обязательно отвезем в приют. Найдем возможность.

Тут, наверное, надо мораль какую-нибудь задвинуть. Вкратце: если в стране хреново, то и народ начинает себя соответственно вести. А священники тоже люди, им тоже всякое свойственно. Вот читал недавно я в одной умной книге, что, дескать, священнослужитель в десять раз грешнее мирянина, если совершит одно и то же с ним прегрешение. …Так что поглядим, когда до дела дойдет, кому и сколько и за какой "мерседес" жариться придется.

Обсудить на форуме.