Главная страница Текущий номер Архив Гостевая Форум Обратная связь Фотогалерея

Ольга ФЁДОРОВА

РАДИ ОБЩЕГО БЛАГА

Александр ПРОХАНОВ. “Иду в путь мой”. — М., “Молодая гвардия”, 2003.

Александр ПРОХАНОВ. “Третий тост”. — М., “Молодая гвардия”, 2003.

Двухтомник рассказов Александра Проханова, выпущенный издательством "Молодая гвардия" в серии "Литературный пасьянс", не может не удивить человека, интересующегося литературным процессом.

Все вошедшие в собрание рассказы уже были опубликованы. И как раз это обстоятельство удивительно: произведения такого художественного уровня, посвященные таким проблемам, затрагивающие подобные темы не сделали в свое время писателя фигурой первой литературной величины, столпом, корифеем… Почему?

Удивление мое велико, а возмущение столь живо потому, что даже мне, закончившей филфак университета, где современная литература изучалась достаточно полно, имя это известно не было. И я чувствую себя обкраденной.

Нам порой рекомендовали к изучению писателей, способных только ввести филологическую молодежь в уныние: если это — современная литература, изучаемая в университете, то увы и ах литературе! Она, похоже, помре.

Была, конечно, пара всем и сейчас известных имен, тех самых столпов и корифеев, но слишком велика разница в уровне их и тех, кто к ним в изучаемый ряд подверстывался. Опять-таки почему?

Ведь был, оказывается, Александр Проханов с его изумительными ранними рассказами, написанными в 70-х годах. Из них состоит первый том названного собрания. Были и более поздние, военные, посвященные событиям в Афганистане. Из них составлен второй том.

Ранние рассказы Проханова — о деревне, куда отправляется герой, молодой писатель, чтобы оказаться в непривычной для него, москвича, среде, которая по его, подтвердившемуся по приезде на место мнению, и есть настоящая жизнь, наполненная естественными страстями, чувствами, переживаниями, истинными целями, к которым и следует идти, не мучаясь непонятными для деревенских страданиями, размышлениями, сомнениями типа "быть или не быть".

Быть! Жить! Преодолевая невзгоды, непогоду, неурожай, немощи…

Героя рассказов Проханова — Антона — можно считать альтер-эго самого автора, тоже, как и Антон, уехавшего в своё время в деревню, устроившегося лесником, жившего в сельской местности, разделявшего и тяготы, и радости деревенской жизни со своими новыми знакомцами.

В рассказы включены размышления молодого человека, только начавшего взрослую жизнь, о смысле бытия, о целях, о необходимости верного пути и для себя, и для окружающих. И эти размышления, данные то монологом, то диалогом с людьми близкими, не напрягают догматикой, нравоучистикой, от которых так теряет любое художественное произведение. Размышления органично вплетаются в нить ествественного хода жизни, и молодому читателю интересны тем, что он находит в них созвучие своим размышлениям, читает мысли, словно подслушанные автором у него, а люди, прошедшие значительную часть жизненного пути, не могут не вспомнить при чтении этих строк себя в молодые годы, свои юношеские мечты и устремления. И кто-то вздохнет: ах, о чем мечтал! И во что в итоге превратился и превратил свою жизнь! А кто-то вспомнит: да, думал об этом, стремился к этому и достиг. Не о чем сожалеть.

Рассказы Проханова о деревне дадут фору иному писателю-деревенщику. Любой образ выписан столь зримо, ярко, живо, что представляешь каждого, даже эпизодического фигуранта произведения. Точен и богат язык. Городской житель, не так много времени проведший в деревне, он может не только передавать речь его жителей, но и сам занимается словотворчеством, постигнув языковые законы. Ведь не записывал же он разговоры своих новых земляков на диктофон, чтобы потом не допустить неточности, вплетая их речь в канву рассказов.

И не только языковые законы изучил внимательный и прилежный постижитель народной жизни, но проник он и в святая святых нашей литературы, ее основу — фольклор, создание его. В рассказах приводятся песни, прибаутки, сказы, метафоры. Многое принадлежит перу самого писателя. Но столь органично, что принимается читателем за фольклор. И фольклор пронзительный, наивысшего морального и нравственного накала. Такова притча о звездном пахаре из повести "Иду в путь мой". Пахарь Федунька Протасов, не побоявшийся смертельной угрозы, пошедший пахать землю, испокон принадлежавшую народу, а ныне захваченную богатеями, — это Аника-воин, принимающий смертельный вызов, жертвующий собой ради общего блага, сознательной кладущий жизнь на алтарь народного счастья, служащий примером другим. Этот Федунька живет по принципу "если не я, то кто же?" Трагическая гибель Федюньки от рук мироедов пробуждает односельчан, побуждает их к борьбе за свою землю. И они выигрывают бой.

В Федюньке, казалось бы, нет ничего героического, но именно о таких говорят: "Пускай ты умер, но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывам гордым к свободе, к свету." И он становится после смерти героем деревенского эпоса.

…Совершенно пронзительна тема поиска героем могила погибшего на войне отца. "Никто не забыт, ничто не забыто"… Местные жители, услышав рассказ сына об известных ему деталях гибели отца, указывают на могилу того. Много лет прошло, но в благодарной памяти людей хранится воспоминание о том бое, о солдате, на которого так похож приехавший на поиски последнего приюта отца сын. Сцена свидания Антона с могильным холмиком пронизана наивысшим накалом: "Мы все пришли в этот мир для краткого свидания друг с другом. Мы любим суеверно и нежно, помня, что свидание недолго….В той, другой жизни, обернувшись травой и ветрами, мы уже не узнаем друг друга".

Как тут не вспомнить лермонтовское "Они любили друг друга так долго и нежно…" В прозаическом произведении Проханов достигает не меньшего, чем в поэтических строках, эмоционального напряжения. И если можно сказать о каком-то произведении "над вымыслом слезами обольюсь", то рассказы Проханова относятся к этому ряду в полной мере.

Достоверность повествования, даже интимность его, поскольку читатель чувствует, ощущает доверительность автора, приоткрывающего ему чью-то, в том числе свою, жизнь с ее горестями и радостями, достигается тем, что писатель не рядится в зипун, не речет, предварительно подбоченясь, пустившись вприсядку "а ну-кось, кабы давеча надысь". Он, ведя повествование от лица городского жителя, приехавшего в деревню, имеет право на неточность, даже ошибку в передаче диалекта, в описании деталей быта. Но этой ошибки не допускает, чем грешат, кстати, иные всеми признанные и титулованные деревенщики, перебарщивая в народности, превращая ее в псевдо, в пародию на нее, пересаливая ею и речь, и повествование.

Главное для Проханова во всех его рассказах — его персонажи, а не он сам. Он сам представлен минимально, лишь по необходимости обозначает свое присутствие, не выпячивается с суждениями, не встает в эффектные позы, используя свое писательское положение.

За простыми жизнями простых людей— высочайший накал чувств, переживаний, жертвенность во имя Родины, семьи, друзей. Они зачастую и слов-то этих не знаю, не говорят. А жертвуют, кладут жизни на тот алтарь, что требует этой жертвы.

В "Снятом береге" рыбак Иван не уходит от бесплодной своей Марьи к зовущей его, всем удавшейся Фене, поскольку не может оставить жену, ставшую бесплодной по его вине, лишившейся зачатого ребенка от надсады на работе. Этот неверный муж, кобель, как думает о нем знающая о его изменах напарница Марфа, по-своему высоконравственен, морален и ответственен за содеянное когда-то, пусть и не по злому умыслу, он отвечает и за тот свой поступок, и за жизнь и душевный покой близкого человека.

Иван да Марья неразлучны и в радости, и в беде. Разве это не сюжет фольклорных произведений? Легенды рождены жизнью. Читая рассказы Проханова, убеждаешься в этом вновь

В рассказе "Плавающие коровы" абсолютно реалистичное повествование наполнено местными сказами-легендами. Они искусно вплетены в авторскую канву. "У нас в острову и у коров жабры За пропитанием поплыли. Отыми у них землю, плавать научатся. Отыми воду, летать начнут,"— слышит Василий от тестя и с удивлением убеждается, что так оно и есть. Ему интересен и рассказ о Матвеюшке болящем, местном ясновидце, в сказовой форме предсказывавшем людям, что с ними станется, как им быть.

Трагедийный пафос происходящего усиливается в рассказах обыденностью, нарочитой простотой повествования. В рассказе "Тимофей" ослепший в бою крестьянин, лелеемый любящей женой, страдает больше всего от того, что отлучен своим недугом от привычной крестьянской работы. Он завидует ушедшим косить. Ему, отчасти обоснованно, кажется, что его горе не поймут люди, поскольку не оказались в его положении. Он случайно натыкается в сарае, где хотел полежать на сене, на косу, берет ее и незаметно, как ему думается, крадется на поле, на котором хочет покосить с краешку.

Но эти его хитрости и маневры хорошо видны зрячему. Однако видящий все сосед, с которым он поделился, как хочется ему поработать, не окликает Тимофея, идущего по грядкам, а затем и начавшего косить сначала траву, незаметно для себя перешедшего на колхозное поле с недозревшим овсом. И когда заметившая это дочь соседа Дарья бросилась было с бранью к слепому косцу, отец остановил ее: "Стой, Дашка, дура! Цыц! Дай пожить человеку!" Нет, люди понимают чужое горе, сопереживают ему.

Проханов утверждает, что жизнь человека — это его созидательный труд, бережное отношение к окружающим и окружающему: природе, скотине. Всё и все на этой земле связаны, переплетены и не могут обойтись друг без друга. Став на какое-то время деревенским жителем, Антон ясно понимает, что жизнь очень гармонична. Природа, даже со всеми ее катаклизмами, уравновешена. Человеку необходимо лишь органично войти в эту жизнь, вплести свою судьбу в канву явлений и событий. И он делает это, став своим среди сельчан и на покосе, и на рыбалке, и за праздничным столом с пронзительными сценами народных застольных песнопений. Эта слитность с людьми помогает автору наблюдать жизнь изнутри и показать нам ее в подкупающей естественности, не переврав при этом и не сфальшивив. Он становится частью окружающего мира, и мир доверительно распахивается перед ним, не закрывается, как от чужого. И вот уже давно не собиравшиеся для общего песнопения сельчане сходятся по просьбе Антона и затягивают удивительные мотивы.

Для меня вышедшие рассказы Проханова стали откровением. И из-за высочайшего художественного уровня, и потому, что сразу после их написания в былые времена автор не был зачислен в классики советской литературы. Уровень рассказов не просто позволял, а требовал это сделать. Сенсация то, что корифеями стали другие. Гораздо менее талантливые. А то и просто записные графоманы и горлопаны, умеющие при любой власти быть в фаворе, отхватить от пирога кусок пожирнее, а потом, срыгивая, оплевывать лелеявшую их власть, оскорблять работавших на них тружеников.

Возведенные на пьедестал явно не по их росту бездари были в первых рядах этой власти, воспользовавшись тем, что она недальновидно сделала их трибунами и "властителями дум", с этих самых трибун власть и порочивших. И сейчас, чтобы быть в фаворе у новой власти, лижа ей руки, плюют в прошлое, в котором не по праву и заслугам стояли слишком высоко.

А Проханов, по неведомым причинам не получивший от власти ни достойного его уровня признания, ни высокой трибуны, не сводит счеты с недооценившими его, а защищает и воспевает родину. И у человека несведущего может сложиться впечатление, что, прости господи, евтушенки и вознесенские были замалчиваемы и гонимы, а Проханов не сходил с экранов и радиоволн, не переводился на книжных прилавках, был записан во все учебники и энциклопедии.

Открытием станет двухтомник рассказов для тех читателей, кто прежде узнал Проханова по его военным романам, произведениям о генерале Белосельцеве, по "Крейсеровой сонате". Воспринимающие писателя как бойца, воина, трибуна, увидят в нем тонкого лирика, задушевного сказителя, филигранно, до мелочей выписывающего характеры и быт реалиста.

"Господин гексоген", "Последний солдат империи", "Крейсерова соната" написаны в жанре еще даже до конца и не определенном критиками, о котором говорят как о имеющем галлюцегенное воздействие. Это некоторый абстракционизм в литературе. Писать абстракции, мне кажется, имеет право художник, уже показавший и зарекомендовавший себя реалистом. По мне тот не мошенник от искусства, кто умеет нарисовать и лошадь, и портрет человека, А если лошадь рисовать не умеет, а сразу творит "Куб в шаре", или квадрат любого цвета, то мошенник и профан.

Проханов реалистично, любовно выписал столько характеров, создал такую яркую галерею персонажей и героев, достоверно поведал о трагедиях и счастье, что имеет право на все в литературе, на любой жанр. Он, даже не обласканный властью и премиями, официальными признаниями чиновного люда, уже классик русской литературы, исповедывающий в своих произведений ее высокие принципы: сопереживание человеку и его проблемам, призыв даже в самом падшем увидеть душу и причины нынешнего горестного состояния и положения. Чтение его рассказов — это прививка от черствости, равнодушия, шанс человеку пробудить в себе самое лучшее, что и делает человека человеком.

Ольга ФЁДОРОВА

 

 

Обсудить на форуме.

121069, Москва ул. Б.Никитская, 50-А/5, стр.1,    Тел. (095) 291-60-22 факс (095) 290-20-05,    literator@cityline.ru