ДЕЛО БЫЛО В ДУСИНО

ДЕЛО БЫЛО В ДУСИНО

Нина ЧЕРЕПЕННИКОВА

ДЕЛО БЫЛО В ДУСИНО

Начальник отделения милиции, майор Максимов собирался уже домой, как вдруг из дежурной части раздался звонок и сержант сказал: "Вас, лично, товарищ майор." Звонили с сотового. Михаил снял трубку и услышал женский отдаленно знакомый голос. Запинаясь, она прокричала в трубку: "Миша, нас грабят!". Связь отключилась.

— Ну вот и ушел домой! — сказал он приехавшему на дежурство старшине.

— Случилось что? — старшина снимал куртку.

— Ты подожди раздеваться, поедем по вызову.

— Ты же знаешь, мы без бензина вторую неделю.

— Поедем на твоей. Я тебе лично обещаю вернуть горючее.

Лицо старшины скривилось. Михаил надел фуражку и строго сказал:

— Старшина, приготовиться к выезду на объект! Здесь недалеко, в Дусино. Захвати автомат.

Ехать было недолго, минут пятнадцать и за это время Михаил успел рассказать о звонке. Звонила старая женщина, Наталья Ивановна Максимова. Собственно, в Дусино половина деревни носила эту фамилию. Михаил, родившийся в Дусино, тоже был Максимовым и тетя Наташа приходилась ему какой-то дальней родственницей. В Дусино в основном жили старики и стояло пять-шесть домов новых русских, которым продали свои участки, перебравшиеся насовсем в Москву дусинцы. Так получилось, что Михаил, после армии нацелившийся тоже на Москву, женился на девушке из Железнодорожного, от которого Дусино было в десяти километрах. В деревне у него жила бабушка, и они с женой Таней решили никуда не уезжать. Михаил, поступил на юридический в МГУ и устроился работать в отделение милиции, а Таня вот уже несколько лет после окончания училища работала в местной школе. Обычно по весне они переезжали к бабушке в Дусино и жили там до первого сентября, помогая по хозяйству.

"Кто мог ограбить среди белого дня? — думал Михаил, подъезжая к дому стариков Максимовых. "Все было тихо, никаких заявок и намеков и вот тебе на — "грабят!"

Ворота и входная калитка дома Максимовых были распахнуты.В глаза бросились следы колес. Машина въехала во двор. Михаил вышел, оставив Сергея в кабине для прикрытия. Внимательно оглядел двор.

Во дворе, между грядок лежал хозяин дома, Иван Васильевич Максимов, на восьмидесятилетнем юбилее которого, месяц назад побывала вся оставшаяся часть деревни. Старый фронтовика уважали все. У кого же могла подняться рука на ветерана? Бабка Наталья, поддерживая голову мужа, давала старику какие-то таблетки. Михаил вернулся к машине и приказал Сергею вызвать "скорую". Подошел к старикам.

— Рассказывайте.

— Как ты быстро приехал, Мишенька! — бабка Наталья закрыла лицо фартуком и заплакала. Василич лежал с закрытыми глазами.

— Что с ним?

— Не знаю, может сердце, а может и инсульт, ведь такое пережить в наши годы…— она опять заплакала.

— Ладно, Наталья Ивановна, у нас нет времени, давай все по порядку.

Обращение по имени-отчеству подействовало и бабка Наталья, все более успокаиваясь, обстоятельно рассказала Михаилу о том, что за последние два месяца произошло в Дусино.

А рассказать было о чем. В деревне мародерствовал Генка Воробьев. От страха все молчали и в милицию не заявляли. Сегодня Генка зашел и к ним.

Михаил знал Воробьева хорошо, они были ровесниками. Сорок лет назад привезла Катя Воробьева из Железнодорожного своего племянника, оставшегося сиротой. Сама Воробьева была бездетной вдовой, и племянник прижился у нее вместо сына. Михаил вспомнил, как они ездили с Генкой в школу в "Железку", играли в футбол и воровали с колхозного поля молодую капусту. Потом Генка, закончив девять классов, устроился работать где-то в Железнодорожном, стал жить в общежитии, а у тетки в деревне появлялся только летом. Михаил же после школы ушел в армию, и потерял Генку из виду. Когда же вернулся, то узнал, что Генкина тетка умерла, завещав ему дом, в котором и живет Генка с женой. Встретившись как-то на улице с Генкой, Михаил пригласил его в гости, "вспомнить детство".

"Давай лучше ты ко мне, — сказал Генка, — я теперь живу как барин, есть где развернуться. Ты когда был в последний раз на нашем краю?"

И вправду, Михаилу, то занятому на службе, то сдающему сессию в университете все было некогда дойти до края деревни, где стоял дом Воробьевых. Когда же он пришел, то изумился: дом оказался двухэтажным и вокруг него возводился огромный забор.

— От кого скрываться собираешься? — съязвил Михаил.

— От ментов.

— Ты лучше не нас пугайся, а тех, что живут через дорогу.

Михаил имел в виду три огромных постройки новых русских, окруженных непроницаемыми заборами. На одном виднелась даже спираль Бруно. Люди говорили, что по ночам оттуда часто доносятся крики, кто-то даже слышал стрельбу.

— Там все стали моими друзьями.

Хорошей беседы не получилось, Генка то ругал покойную тетку, которая оставила мало денег, то советскую власть, которая не дала Генке высшего образования, то предлагал выпить за дружбу. Его жена была прописана в Москве и вообще, предпочитала жить там. Так что Генка принимал его один.

— Тогда для кого эти хоромы? — поинтересовался Михаил.

— Вот дострою и дорого продам. На Кипр поеду, а может в Египет — сейчас все туда едут отдыхать, а чем мы с Лидкой хуже? Да и делать мне здесь нечего. Работы нет. Поеду в Москву, а дальше будет видно.

— Ген, мне нужны люди. Армию ты отслужил, назначу тебя участковым. У нас не хватает кадров, вот и в Дусино нет участкового.

— Слушаю тебя, Мишаня, и диву даюсь: как быстро едет крыша у людей, поработавших в милиции. Ты меня даже не спросил о главном и сразу работу предлагаешь. Я ведь три года отбарабанил в зоне.

— Знаю. Ну, так что ж, теперь на тебя клеймо надо поставить, что ли. Если все случилось по дурости, и ты сожалеешь об этом, то я могу за тебя поручиться.

Возвращаясь домой, Михаил все вспоминал глаза Генки, и как тот взглянул на него, после этих слов. "Странный какой-то взгляд" — профессионально подметил Михаил. Надо было раскрутить эту тему, но Генка не захотел. Создалось впечатление, что он уже крепко повязан. Разговор этот был давно. Генка продал дом и надолго исчез из деревни.

Теперь вот, через несколько лет появился. По словам тети Наташи, Генка "начал озорничать" полгода назад. Как только убрали урожай и "помощники", загрузив машины родительскими дарами, разъехались, в деревню пришла тишина — тут-то и начались происшествия.

Началось все с Кутейниковой Ларисы Петровны, у которой дочка снимает в Москве квартиру и, по слухам, которые старуха Кутейникова сама охотно поддерживает, очень неплохо зарабатывает. Дочь приезжает домой раз в две недели, потому что здесь живет ее девочка-олигофрен, за которой присматривает бабка. И вот, как-то вечером к ним ввалился Генка Воробьев. Бабка ему простодушно: "Ой, говорит, а у меня утюг сломался и нет мужика в доме. Ты к разу пришелся, Геночка. Бог тебя послал". А он ей в ответ: "Послал, да не за этим. Раскулачиваться будем, Петровна. Власть поменялась. Вываливай на стол все драгоценности, которые накупила в Москве твоя дочь". И выложил на стол пистолет. Лариса было вскинулась на него: "Ах ты, щенок, всей деревней тебя растили…", а он схватил внучку-то ее и пистолет к виску приставил. Все отдала, что было, Лариса Петровна. Генка на прощанье сказал: "Будешь жаловаться — сожгу дом". "По секрету" об этом происшествии узнала вся деревня. Мой Василич, ходил к Кутейниковой и уговаривал ее подать заявление в милицию. Так она его гнала до самой калитки: "Не твой дом гореть будет, тебе говорить легко". И замяли дело. Самого Генку после происшедшего в деревне никто не видал.

Потом случилась беда с моим соседом Васиным Владимиром Петровичем. Тот сам виноват, продал свою машину и растрезвонил на всю деревню, что будет покупать новую. Вот Генка то к нему и заявился вечером.

— Так у него во дворе такой кавказец, что и пройти страшно!

— Это нормальному человеку. Генка в этот раз был не один. "Открывай, — говорит калитку, а собаку убери, не то пристрелю". Васин открыл, а они сразу: "Где деньги на машину?". Васин был уже напуган историей с Ларисой и говорит: "Нет дома денег, у снохи держу, в Железке". И что ты думаешь, Миша, завязали они ему глаза и поехали к снохе за деньгами. Сам и сказал: "Отдай им деньги, Маша". Та и отдала. И опять ходил Василич к Васину, просил написать заявление в милицию. Тот ни в какую. Мой старик сильно осерчал на него, пришел и трясется даже. Еле отпоила я его лекарствами…

И вот сидим как-то со стариком, а он и говорит: "А не на очереди ли мы с тобой, Наташ? Дети и внуки у нас в Москве, заступиться за нас некому. Потом смотрю, мой дед достает свое охотничье ружье и начинает его чистить. Я в слезы: "Куда тебе против молодого мужика! Давай сыну позвоним в Москву".

А он бороденкой-то своей потряс и говорит мне: "Это не выход. Сами должны справиться. Эх, мать, сыграла ты со мной золотую свадьбу, а меня не знаешь. Мы, фронтовики, из особого теста… Я еще не только за себя, но и за тебя постою…"

Ну ладно, почистил он свое ружьишко, и спрятал между грядок, потому что это, "самая хорошая позиция", сказал. Вот и накликал беду.

— Как было совершено нападение?

— Ну вот, как все было. Стал, значит, мой старик готовиться к "встрече". Узнал телефон милиции и написал его в тех местах, где я чаще всего шастаю. Ты, говорит, звонить будешь в милицию, а я прикрывать тебя из-за засады буду. Так все по его плану и вышло. День выдался теплым: я на терраске взялась окна протирать, а дед мой укреплял парники в огороде. И вдруг тихо, будто домой к себе пришел, появился на дорожке Генка. "Давно ты у нас не был, Гена? — говорю я, а сама вся ходуном заходила: аж колени от страха дрожат. Однако мобильный пощупала, что на груди висел, и на цифры телефона еще раз взглянула, что дед написал на крыльце. Смотрю, старик мой залег в парниках и слушает, что будет дальше. Генка нахально сел на стульчик перед терраской и говорит мне: "Вот что, Ивановна, без паники, иди тихо в горницу и неси все деньги, какие есть в доме. Включая гробовые — сейчас похороны дорогие, а вы люди в возрасте, наверное, уже собрали всю сумму". Я себе и думаю: "Пойду в комнату и оттуда позвоню в милицию". А он как прочитал мои мысли: "Мобильник сними и оставь на террасе", — а сам поднялся со стула и ко мне — чтобы взять его. И вдруг голос моего старика из парников: "Руки вверх, паскуда!" Я вздрогнула от неожиданности, а Генка даже руки поднял вверх, потом рассмеялся и опустил. Дед строго говорит мне: "Вызывай милицию, что ждешь!" Генка опять шаг в мою сторону сделал, а дед кричит: "Стоять, стервец, стрелять буду!" Генка ухмыльнулся и говорит: "У меня пистолет, так что твоей старухе будет хана". На что мой — то и отвечает: "И тебе будет хана, паскуда! Ты у меня на мушке!" А я вижу, что у Генки нет никакого пистолета, я и осмелела — стала набирать ваш телефон. Уже набрала и вижу, Генка в карман полез, я и закричала в трубку со страху вместо "Убивают!” — "Грабят!". Генка рванулся к выходу, а Василич мой выстрелил в воздух, понял он, что Генка пришел нас грабить с пустыми руками, больно уж мы стары. Забыл Генка, какой орел у меня Василич. Так и ушел ни с чем, разбойник.

Из-за кустов показалась голова Васина.

— А, это ты, Васин? Почему не заявлял о грабеже? Протокол бы составили.

— Не вижу смысла. Вы уехали, а мне здесь жить. И вообще, ни хрена вы не делаете.

— Мудрец, ты, Васин. Ну, хорошо, не взяли бы их тогда, так хоть охоту отбили. А то, как Василич, занял бы круговую оборону. Собака есть, а ты предпочел наложить в штаны.

— Что-то у нас милиция дюже храбрая стала. Да он же с "калашниковым" был!

Василич вдруг открыл глаза: "Что Калашников! На силу есть другая сила. Бывало, строчит фриц, а ты ему в зубы — гранату. И тишина".

— Ты, Васин, помнится, тоже у нас охотничье ружье регистрировал. Эх, вот из-за таких, как ты, к вам и повадились. А был бы ты как Василич, и вся сволочь прежде подумала бы. От такой заразы всем миром надо отбиваться. Время сейчас такое — нельзя в одиночку.

Михаил склонился к Ивану Васильевичу: "Дядя Ваня, ты как? Сейчас "скорая" приедет. Ты держись, слышишь? Ты у нас герой — один на всю деревню. Эх, дядя Ваня, тебя бы ко мне, в помощники лет двадцать назад. Ты лежи, тебе нельзя подниматься”.

Иван Васильевич поманил пальцем Михаила: " А знаешь, Мишка, в чем было фронтовое счастье… Чтоб живым своих дождаться… Как сегодня"…

Из-за плеча Михаила высунулся Васин: "Как Василич? Жив?"

— Будет! Главное — он "своих" дождался! Впрочем, тебе этого не понять, Васин.

Обсудить на форуме.