Сергей СОКОЛОВСКИЙ

Сергей СОКОЛОВСКИЙ
Сергей СОКОЛОВСКИЙ Что говорить о поэзии! Поэзия говорит сама за себя. Я счастлив, что являюсь ее частицей. Горжусь тем, что меня называют русским поэтом. Стараюсь продолжать традицию русского стихотворения, соблюдая "прямой стиль". Надеюсь, что эта новая подборка оставит в душах читателей хорошие воспоминания. ВЕЛИКАЯ ОРАВА Лопнул миф, сверкнула слава И пошла гулять волна! Эх, Великая орава! Эх, несчастная Страна! Как тут строить по ранжиру, Коль по жизни каждый гном. Сколько живы — не до жиру, Будто в омуте земном. Только воля, как отрава. Только мысли глубина. Эх, Великая орава! Эх, несчастная Страна! СУД ОФИЦЕРСКОЙ ЧЕСТИ Я засыпал порой в комбинезоне И просыпаясь, видел полигон, Где сопки, как кровавые мозоли, А солнце — будто в золоте погон. Я проутюжил полстраны на танке, На рубежах все ноги истоптал, Но чтоб продать Россию за "полбанки"?!.. Да, может, я во времени отстал? Взгляд у отца на фотоснимке тусклый. Глаза закрою, отверну лицо. Под Сталинградом был он и на Курской. Чтоб за "полбанки" продавать отцов?! Как говорится на Руси — не сдюжил, Я выполняя офицерский долг. Я полстраны на танке проутюжил, А застрелиться до сих пор не смог! * * * Мне вовек не достучаться В этот мир из-за стены И кричать — не докричаться Из тяжелой тишины. А на лицах будто маски, Там, где душ в помине нет, Где на каждого — по каске И один бронежилет. Ум за разум закатился, А судьба трещит по швам. Эх, не вовремя родился Я, открывший душу вам! * * * Бездуховной прибыли качки — Темные магнаты, воротилы — Из сортиров украдут толчки, А потом утащат и сортиры! Я не понимаю — почему Недоумки умников дурачат?! А хотелось видеть бы страну, Где один за сотню не ишачит. Надоело пачкаться в дерьме, Где в сортирах жрут и убивают! Я хотел бы жить в такой стране, Где в сортирах только выпивают! ЗА ВСЕХ! Сосед-хапуга прошлое мурыжил, А я вдруг вспомнил детство и семью: Отца, что в страшной мясорубке выжил, И мать свою и Родину свою, Герань в горшочках, стульчик на балконе И голубей — одну из лучших стай. — Ты, — я сказал, — быть может, и в законе, Но прошлое когтями не хватай! Тебе ль судить о том, что худо было?! Когда ж в ответ услышал мерзкий смех, Я от души ему заехал в рыло — За прошлое, за Родину, за всех! * * * Ничего, родимая, прорвемся. Не суди, что я немного злюсь. И от Бога мы не отвернемся И спасем поверженную Русь. Были передряги пострашнее. В этой жизни многое не в масть. Доставалось иногда по шее. Без зубов почти осталась пасть. Нам бы осушить нужды болото. Нам бы сушь и нивы оросить. Нам бы дотянуть до поворота И любви у Господа просить. * * * Жму на газ я до отказа, Мне плевать на тормоза, А навстречу смерть-зараза, И в упор глядит в глаза. В слепоте я, будто зрячий, На свету, как труп живой. Только я — мужик горячий, Бог один — мне постовой! * * * В день, когда моя любовь проснется И надеждой душу озарит, Жизнь тогда, быть может, улыбнется И войдет в неповторимый ритм. В день, когда ты приласкаешь взглядом И к моей щеке щекой прильнешь — Зазвенит Москва весенним градом И тоску забудет пьяный дождь. * * * Ночь опять упала мне на плечи, Пристегнула накрепко к тебе, Обещала, что не искалечит Душу поворотами в судьбе. Верил я, что город не проснется, Что любовь судьбу не окровит, Что душа от боли не взорвется, Что рассвет зарей благословит. С облаков на землю опускаясь, Зажигая яркие огни, Говорил, невольно улыбаясь: — Пристегнулись. Ну, давай, гони! * * * В облаках уже не слышно грома. Завывает ветер, как больной, Но бегу я вновь к тебе из дома, Будто ошарашенный весной. Может быть, сумеем мы забыться, Не ругая осень, не браня. Как же угораздило влюбиться Нынче невеселого меня? Может, все на свете не случайно. Разгребая дней чертополох, Я в любовь поверил изначально, Как последний мамонт, что не сдох. * * * В обреченных огнях листопада Полыхал я надеждой не раз. Ничего мне от жизни не надо, Только б стать синевой твоих глаз. Только б вновь, как в березовой чаще, Утопать в белизне твоих рук. Задыхаясь, дышать настоящим, Позабыв панихиду разлук. Я в тебя от себя убегая, Завершаю свободный полет. Тетива моей жизни тугая О любви бесконечной поет. ЛИСИЧКА Ты прикроешь чуточку глаза — Я увижу мордочку лисички. Кто-то мне вчера еще сказал, Что к тебе не подобрать отмычки. Может, он зазря к тебе ходил, Может, идиот по части взлома, Только он меня не убедил, Но замок я поменял, от дома. * * * Не терзай меня напрасно, Не накатывай пургу. Ты на все была согласна И теперь я не в долгу. В этой жизни безотчетной Не ищу я перемен. Мне не светит трон почетный — Я в душе не супермен. Не банкир, не председатель, Не кумир, не казнокрад, Но душой, что дал Создатель, Я всегда делиться рад. * * * Не грусти, не мучайся — не надо. От судьбы не скрыться все равно. Пусть в холодной пене водопада Забурлит багряное вино. Обрести любовь не в нашей власти. Утопиться — Богом не дано. Так войди со мной в потоки страсти И плыви со мною заодно. * * * Ты любить обещала до гроба, А теперь, по живому скорбя, Говоришь, что любовь, как хвороба, Прихватила меня без тебя. Пусть повсюду лекарства земные Продают от небесной любви, Пусть открыты аптеки ночные, Да размокли рецепты в крови. * * * Эх, давай присядем на дорожку, Видит Бог, пока в душе не вечер. Мы любить пытались понарошку, А в трубе гудел холодный ветер. Он толкал меня в другие дали, Завывал, как будто пес голодный. Мы любви надежд не оправдали, Оттого и ветер выл холодный. То казался ниже, а то выше, Нагонял тоскливую тревогу, И пока не улетели крыши, Эх, давай присядем на дорогу. ЧАС ЗАТМЕНИЯ Затменья час все тягостней и ближе. Слепая радость мне дала поддых. И оттого себя я ненавижу, Что ты была роднее всех родных. Часы бегут, мгновенья не считая. Куранты бьют в сознании моем. И оттого мораль я не читаю, Что аморальны были мы вдвоем. В груди моей душа поклоном низким За светлый миг судьбу благодарит. Затменья час — не пожелаю близким, Что до тебя, — пусть все огнем горит! ВИШНЯ Вишня дышит цветом Пьяным и пахучим, Только наше лето Облачилось в тучи. Я хмельной досады Выпью на дорожку И в похмельи сада Распахну гармошку. Пусть мотив давнишний В душу западает. Увядает вишня. Песня пропадает. * * * Судьбу винить не вижу толку, Как говорится — C est la vie. Я отыскал в стогу иголку, Теперь душа навек в крови. С нераспустившейся надеждой, Я доживу холодный век И растворюсь в тоске безбрежной, Как самый снежный человек. Тоска мне душу залатает И унесет за край земли, Где все мои снега растают, В недосягаемой дали. * * * Я хочу напиться, как бывало, Распахнуть калитку прошлых лет, Утонуть в объятьях сеновала, Где любовь оставила свой след. Я хочу тоскою отравиться, Нахлебаться боли добела, Чтоб наутро ни одна больница Исцелить мне б душу не смогла. Заберусь на сеновал высокий И сквозь крышу разгляжу звезду, И пойму — с любовью одинокой, На рассвете я не пропаду. * * * Надежда в облаках растает. Душа вздохнет. Утихнет боль. Жизнь по своим местам расставит Все, что разрушено тобой. Тоска ко мне не достучится Из отработанного дня. И только память, как волчица, Ночами смотрит на меня. * * * Как стрела у тройного забора, Как последних надежд западня, Безысходность схватила за горло, Пригвоздила к закату меня. Закружила голодная стая Над распятым закатом седым, И как облако взгляд твой растаял И мой взгляд растворился, как дым. ДРУГУ Боже мой, как друга не хватает В переулках замкнутой Москвы. Без оглядки время улетает, А друзья, как стрелы с тетевы. Разделенье времени жестоко. Я куда-то провалился в тьму. Без тебя мне просто одиноко, Одиноко сердцу и уму. Знать, твоя душа намного выше, Коль ты раньше времени исчез, И гляжу я ввысь с московской крыши, Но не вижу друга средь небес. * * * Кому нужны мы в этой жизни? Я разбираясь, не пойму. Друзьям, любовницам, Отчизне, А может, Богу одному? И теплоту души вбирая, Я, покидая этот свет, Траншею бед не выбираю. Мне жить да жить несчетно лет. * * * … Мы теперь уходим понемногу. Сергей Есенин Я уйду, снимая тяжесть срока, В ту страну, где тишь и благодать, Где душе не будет одиноко, Где уже нет повода страдать. Позади надежд разбитых тыщи, Впереди не видно ни рожна. Я уйду, меня никто не сыщет, В ту страну, где слава не нужна. Русский слон Вот уже и мой талант облаян. Вот уже и я толпой гоним. Одинок, смешон, недосягаем, Но, как русский слон — непобедим. И душе моей трубить тревогу, Как с похмелья заживо гореть. И ходить я не приучен в ногу, Не приучен под ноги смотреть. Я не стану прогибаться ниже, Потому Судьбою не судим. И, как слон я Богом не обижен И, как русский слон — непобедим! * * * На грани бесконечного распада Душа моя кричит: "Я не сдаюсь!" И хоронить мечты мои не надо, Поскольку я навеки остаюсь. Покуда жизнь моя не в вашей власти, Могильщики слепого бытия, Я отвергаю скорбное ненастье. Да, будет вечной молодость моя! УЛЕЙ Этот мир, меня в себя вбирая, Одного, как видно, не учел — Ангел мой всегда стремится к раю, Только я останусь в царстве пчел! На глазах земли обетованной Напряженно улей мой гудит. В небесах я вечный гость незваный, Хоть и неотъявленный бандит. Видно, впору бросить чемоданы И опять с утра и до утра, Озарять тоскливые туманы Золотыми искрами пера. Чтобы в пьяном улее однажды Подкопился золотой запас. Чтобы сам в себя поверил каждый И хоть раз кого-нибудь, да, спас! Обсудить на форуме.