«ПОМОЛИМСЯ СЕГОДНЯ ДРУГ О ДРУГЕ...» (Валентина КОРОСТЕЛЁВА)

«ПОМОЛИМСЯ СЕГОДНЯ ДРУГ О ДРУГЕ...» (Валентина КОРОСТЕЛЁВА)

«ПОМОЛИМСЯ СЕГОДНЯ ДРУГ О ДРУГЕ...»

Трава вспыхнула внезапно, от маленького колючего уголька, и в мгновенье ока тщедушный весенний костерок превратился в огненного дракона. Кругом — ни души, а совсем недалеко замерли, словно люди, вековые сосны. Прошлогодняя, сухая, как пергамент, трава и высохшая под ласковым майским солнышком хвоя — будто обрадовались новой, горячей жизни, весело затрещали, оживая на миг и падая пеплом. А огненные змейки пробирались к соснам...

Ужас, неведомый дотоле, охватил меня и мужа, сковал по рукам и ногам. Только мгновение стояла перед глазами ровная, светлая, спасительная тропинка, ещё не тронутая огнём. А руки уже схватили лежавшие на рюкзаках курточки, и началась страшная — в прямом и переносном смысле — борьба с огнём. Мы уже понимали, что, находясь в центре его шипящих волн, — вряд ли спасёмся, если не одолеем зверя.

Алексей действовал смелее и быстрее, и так, будто сражался с огнём каждый день и не знал страха. И я, поддаваясь его относительному спокойствию, надеялась на скорый исход этой драмы.

Прошло минут пятнадцать, пока мы, чёрные от сажи и порядком измученные, — поняли, что вдвоём не справимся с бедой. Тот самый огонь, что столько раз согревал нас в туристских походах, уводил мыслями и надеждами в свои колдовские глуби и выси, дарил замечательные песенные вечера, — превратился в коварного и беспощадного врага...

Воды поблизости не было, и мы продолжали воевать — уже почти бессознательно, с великим трудом отвоёвывая каждый пятачок и снова убеждаясь, что огонь идёт на опережение. Поляна, где мы присели отдохнуть на пути в вятское село Никульчино, уже была вся чёрная и языки пламени подбирались к соснам...

— Господи, да что же это! Если ты есть, — помоги! — пыталась я крикнуть, чтобы услышало само Небо, но сил хватило только на шёпот. И упала, уже почти смирившись. Алексей, похожий на темнокожее существо из какого-то экзотического племени, уже больше по инерции, с фанатическим упрямством продолжал и топтать, и хлестать огонь остатками одежды... В голове пронеслось: "Вот так, вот здесь... — ни за что, ни про что..." Споткнувшись о валежник, метрах в десяти от меня "приземлился" Алексей, силился подняться, но безуспешно. И он надышался дыма, и он был уже где-то, не совсем на земле...

— Господи, Господи, Господи!.. — повторяла я единственное, не покинувшее сознание, слово... И показалось мне, что стало тише. Я открыла глаза, приподнялась, и что-то свежее, живительное коснулось лица. Это был едва уловимый ветерок. И главное — оттуда, куда более всего спешил огонь, где не было ему никакой преграды в виде влажной земли или остатков снега в ложбинах. Он был очень слабый, этот ветерок, но огненные змейки стали уже тормозить, а немного погодя и остановились. И мы оба вскочили, подхваченные какой-то удивительной силой, и стали гасить то, что ещё крутилось на пятаках земли... А после сидели, уже поодаль, на широком, мшистом пне и молчали. Ужас пережитого и внезапное, чудесное от него избавление — всё ещё держали в напряжении душу...

Было это лет двадцать пять назад, когда и думать-то о Боге было не принято,— не то, что говорить.

О, Судьба, ничего итожь,

И не надо мечты оперенья, —

Сдёрни с неба вселенскую ложь,

Подари мне тепла и смиренья!

Я сегодня не девочка та,

Что зависит от сна и погоды.

Знаю я, в глубине — высота,

В укрощенье гордыни — свобода.

Лишь хватило бы сил побороть

Лихоимство привычек столетних!..

Есть два слова — Любовь и Господь,

Остальное — лукавые бредни.

Но пол-жизни, прожитые без Бога, а, главное, без его заповедей, утвердили те самые привычки, от которых ох как трудно отвыкать! Ведь заповеди — это не только "не убий", "не укради"... Это и — "Каждому предприятию должно предшествовать рассуждение: без него и то, что кажется добрым, обратится в грех, если делается не в своё время или без сохранения меры." (Св.Василий Великий). А с этих слов вообще каждый день начинать надо: "Не мыслите, не говорите и не творите ничего прежде, нежели представите себе, что ваши мысль, слово и дело согласны будут со словом Божиим" (Прот. Некрасов). Христову эту мудрость до нас донесли святые отцы России. А вот и о вечной "виноватости" русской интеллигенции перед всем и вся: "Быть слишком недовольным собою — слабость; быть слишком довольным собою — глупость." Или: "Завистливый вредит самому себе прежде, нежели тому, кому завидует." (Златоуст).

Златоуст! Золотые уста! Золотые слова, за которыми — успокоение духа, рассуждение, выход из тупика...

Что-то новые будни остры, словно бритвы.

И, вверяясь иконе, забуду стихи,

И заплачу от тихой и светлой молитвы, —

И очистится сердце, растают грехи.

Ты под вечер нагрянешь, усталый, с мороза,

И, конечно, — с тревожным вопросом ко мне...

Ничего, это очень хорошие слезы,

Так всё ясно и просто опять на земле!

Но жизнь общества, увы, еще так далека от волшебного горизонта Мудрости и Любви! Будет ли когда-нибудь так, когда избранники наши — на всех уровнях — каждое своё слово, любой поступок будут соизмерять с вечными ценностями для человека и для Земли в целом? Да, трудное время, да, масса проблем. Но к достатку и радости можно идти разными путями, и мы это хорошо знаем сегодня. Или — своим трудом, своей душой, которая совершенствуется, или — обманом, подлостью, грабежом, — иногда весьма цивилизованными, на первый взгляд, способами. Тело жиреет, а душа худеет, и жизнь переходит в существование.

Так — что опять преподнесёт нам Завтра?

Уж кажется, все беды — с нами, тут.

Но велики у дьявола затраты,

Ещё добавит за надёжность пут.

Такого бесконечного болота,

Наверно, не бывало на Руси.

Опять себе решает Дума что-то,

Опять народ во всяческой грязи.

Зато поводыри — в цвету и в теле,

И с барского стола дадут щепоть...

О, знать бы только, что на самом деле

Нас не оставил всё-таки Господь!

И многим только Господь сегодня даёт надежду, опору — тогда, когда идеалы размыты, герои наполовину растоптаны, а ничего нового — светлого и зовущего вперёд — общество не придумало. Слава Богу, что встречаются на пути, хотя и очень редко, люди поистине мудрые, умеющие ясно мыслить и светло жить. Таковым было моё знакомство с отцом Марком, священником, настоятелем храма святителя Филиппа, — что почти рядом со станцией метро "Проспект Мира". Храма, что был возрождён к жизни в первую очередь титаническими усилиями отца Марка. Его утренние передачи на телевидении — "Мир вашему дому"— помогали настраиваться духовно на день грядущий не только мне, — судя по письмам, на которые он отвечал с экрана. И вскоре состоялась наша беседа. Не могу не поделиться с читателями хотя бы частью из того, что услышала в этот день.

— Есть два закона — нравственный и юридический. Если бы нравственный закон церкви соединялся с юридическим законом власти — это было бы замечательной перспективой развития. Это то самое, что нам так необходимо сегодня.

— А для этого сама власть должна быть максимально нравственной.

— Вот именно. Кстати, вы слышали не раз: пусть мы плохие, но зато духовность у нас на высоте. Пусть у них, на Западе, всё хорошо, или почти всё, но духовность куда ниже. Вот это для меня довольно острый вопрос, больной. А где она, наша духовность? Грязные улицы, подъезды? Мат, воровство, разбой, разврат неслыханный?

— То есть, мы по привычке принимаем за духовность то, что не нами создано: великую русскую культуру.

— Пожалуй, и так. И ещё. Россия — духовная страна по милости Божьей. По его предначертанию. Бог избрал Россию, доверил ей Православие, Церковь, Культуру. А мы так свою жизнь строим, что это доверие не оправдываем.

Рядом с храмом за короткое время отец Марк построил Сибирское подворье. Чтобы крепла духовная связь с дальними землями России, чтобы всем миром помочь Родине снова встать на ноги. Подворье, выполненное в классическом русском стиле, — живёт, трудится на благо Церкви и России, а отца Марка уже нет. За подвиг свой — трудовой и нравственный — он заплатил жизнью: красивый, статный мужчина в цвете лет...

Не всех, к сожалению, радуют ожившие наши храмы. Время от времени во весь голос говорят иные, сатанинские силы. И льётся кровь тех, кто призван Богом вызволить нас из тьмы заблуждений и неверия в себя, свою доброту и силу. Кто-то очень боится, что миру в конце концов надоест воевать, и все люди договорятся как минимум жить в согласии друг с другом. И они, эти дьявольские силы, находят поддержку в нас — в нашей близорукости, в том числе политической.

О, нечисть помнит о Христе!

Ещё надежды не увяли, —

Как тёмной ночью на кресте

Чеченцы русского распяли.

Извечна злобы круговерть,

Слепое варварское мщенье...

И, как тогда, он принял смерть

За те же наши прегрешенья,

За то, что ум свободы хил,

Что фарисеи снова лживы,

За то, что всюду гнёзда свил

Божок гордыни и наживы!

Каждый знает по себе, какая непростая это работа — поверить в то, что с детства не вошло в кровь. Но ощущение высшей силы, способной влиять на судьбу, — всегда было где-то в подсознании. И была классическая литература, которая заставляла крепко сомневаться в атеизме нашем. И, когда к душе подступала беда, ещё в школьные неразумные годы, где-то в 4-5 классе, я брала бумажку, писала на ней "Господи, помоги мне!" и прятала ее за иконку, которая, видимо, осталась от набожной тёти Лёли — няни и родственницы. Я не сильна ни в физической, ни в богословской науках. Но уверена, что без Бога, и в первую очередь в душе, — человечество уже скатилось бы до самого неприглядного своего варианта. Не говоря уже о том, что молитва помогает разрубить многие узлы в собственной судьбе и учит, как надо помогать другим... Несколько лет назад я написала стихотворение, вскоре ставшее песней благодаря подмосковному композитору Владимиру Бохану. И очень рада, что она востребована сегодня и звучит в наших городах и весях:

Опять метёт немыслимая вьюга,

И снова еле слышен Божий глас...

Помолимся сегодня друг о друге,

Иначе кто ж помолится о нас?

Святая вера будет нам порукой,

И снова оживёт любви рассказ...

Помолимся сегодня друг о друге,

Иначе кто ж помолится о нас?

Пусть майский ветер, свежий и упругий,

Коснётся, наконец, усталых глаз...

Помолимся сегодня друг о друге,

Иначе кто ж помолится о нас?

И пусть любовью полнится округа, —

Не завтра, не когда-то, а сейчас!

Помолимся сегодня друг о друге,

Иначе кто ж помолится о нас?..

Валентина КОРОСТЕЛЁВА

Обсудить на форуме.