|
Елена АЛЕКПЕРОВА
ЖИЗНЬ ГЕРОЯ
* * *
Когда заря за край земли заходит,
И луч последний теплится едва,
Из глубины могильного кургана
Выходит, отваливши спуд,
тень всадника.
Понурый головою,
он направляет в краткий путь коня.
И конь идёт, едва ли землю тронув,
Едва касаясь предвечерних трав
к Непрядве.
Там, шаг его сдержав,
и став спиной к воде,
Угрюмый всадник расправляет плечи
И камень под копытами коня,
Как древний уголь, делается чёрен.
Ни шороха вокруг, ни шевеленья…
Один туман лишь кажется живым —
Меняет очертания и формы.
Вот он с реки вползает на равнину,
Кольцом змеиным у коня под брюхом
Свивается и тает, оседая,
На серый мох кукушкиной слезой.
А всадник ждёт. Но как темнеет небо —
Так медленно, но так же неизбежно
Его всё боле поникают плечи,
Его на грудь клонится голова.
Как будто нет обратного пути.
Нет выхода его великой скорби.
И безнадёжность кажется сестрой,
Извечной спутницей.
Бессмертной тенью тени.
* * *
Листья в рост пошли
По рассвету в год.
Опустели дни.
Раскололся лёд.
На реке вода
Не черней, не злей,
Чем моя беда
Из никчёмных дней.
Я иду. Всегда.
Из окон-бойниц,
Вот — моя беда,
Вниз и сразу ниц.
Ей гляжу в глаза,
А она — не та.
И последний лист
Облетел с куста.
* * *
К корням потянулись ветви.
Деревья к земле пригнулись.
Всё было не так на свете —
Да только пути схлестнулись.
Дороги связались в узел,
Где чья — не распутать взглядом.
И кто-то пространство сузил
До первого снегопада.
* * *
Стол покрыт парчовой скатертью
С неуместной бахромой.
Приведу себя я с паперти
И устрою пир горой.
Разложу я по посудинам
Подаяния твои.
Вот они — дары Иудины —
Поцелуи без любви.
* * *
Твои руки и пальцы не исколет игла.
Жизнь как тряпку на пяльца
натянуть не смогла.
Вышиваешь по звуку
без убогой канвы.
Сердце бьётся
и в стуке слышен звон тетивы.
Крест ложится на крестик
под задумчивый вздох,
И сюжет, где мы вместе —
подбирание крох.
Твои руки и пальцы…
Не мелькает игла.
Жизнь распята на пяльцах.
Быть моею могла…
* * *
Под плотным покрывалом облаков
Пропали улицы.
В домах погасли окна.
Троился звук раскатистых шагов
И эхом бил в темнеющие стёкла.
Шёл человек бесцельно, в никуда…
Встревожил псов.
Псы залилися лаем.
Он шёл. Так ходит вечная беда —
Не нужен никому. Неузнаваем.
* * *
Ленчику
Мы пили виски в розовых бокалах.
Какая жалость — не пьянеть и плакать.
Грустила осень в газовых кварталах,
И в души мерно опускалась слякоть.
Мы пили виски. Корчилось сознанье,
Трезвея и смелея безотчётно.
Ломалось переулков мирозданье,
И мухи зависали вертолётом.
Мы пили виски. Опускались руки
В разрезы платьев тонкого шифона.
Стиралось ожидание разлуки.
И пламя вырывалось из плафонов.
Мы пили виски, пили не хмелея.
Мы допивали жизнь. Пугала старость.
Нам где-то там в созвездье Водолея
Звезда повиноваться отказалась.
Мы пили виски…
* * *
Пьяным сном забылось лето.
Смолянистый воздух тихий
Загустел под жарким солнцем.
Всё немеет в знойный полдень.
Я иду, ломая ветви.
Я — олень. В лесах угрюмых,
Только здесь прохладу сыщешь.
Мне подвластен листьев шорох,
Мне знаком их томный шёпот.
Всё зовут. Куда — не знают,
Может в зиму, может в осень.
Мох сырой задев копытом,
След оставлю волчьей стае,
И, вдохнув болотный запах,
Закружусь в смертельном танце.
Я играю жизнь героя.
Мой охотник час как вышел.
Пусть увидит, пусть узнает,
Что соперник серый тоже
По тропе идёт за мною.
Ели скрипом манят, стонут,
Зазывают зверя в чащу.
Зверь идёт, изранив лапы,
И охотник дышит кровью.
Пусть сойдутся, пусть упьются
Волей, властью друг над другом.
Пусть зальёт густая влага
Медуницы желтоцветья.
Я сольюсь с болотной жижей,
Стану тенью между пнями.
И в рогах могучих солнце
Унесу в лесную чащу.
* * *
Слова защищаются как умеют.
Храм самовластья — жизнь.
Чёрные, скользкие мысли-змеи
Спят под колодой лжи.
Глупо тревожить себя напрасно.
Горек признаний яд.
Рядом со змеями сном прекрасным
Памяти птицы спят.
* * *
Короткой дорогой
Нас осень уводит.
Осталось немного.
И в дней хороводе
Почувствуют листья
Земную тревогу.
Земля — она близко.
Осталось — немного.
Обсудить
на форуме.
|