Анна КЛЯЙН

Анна КЛЯЙН

СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ

ЛИБЕРАЛИЗМА

Слово "либерал" в России всегда было ругательным. Вспомним тютчевское "чем либеральней, тем пошлее", блоковское: "Я — художник, а, следовательно — не либерал". А. Бобров в недавней статье о В. Гаврилине приводит запись композитора, сделанную в 1967 г.: "Нет ничего страшнее либерализма. Даже воинствующий консерватизм лучше, т. к. он очевиден. Либерализм же лжив, увёртлив и трудно уловим. Он путает ясное отношение к вещам и сбивает с прямой дороги". Как ни странно, молодой композитор, далёкий от политики, необычайно тонко уловил суть этого явления. Но всё это лирика, а действительность выглядит несколько иначе. За последнее десятилетие общество изменилось столь коренным образом, что, ругая по привычке либералов, большинство граждан имеют в виду несколько конкретных одиозных личностей, не замечая произошедших с ними самими зловещих превращений. Доказать это просто.

Но для начала разберёмся в сути слова "либеральный", которое в ходу уже пару столетий, а заодно и в абсолютной беспочвенности большинства утверждений г-на Работяжева в статье "О причинах кризиса российского либерализма".

Либеральной является любая позиция, которая без предрассудков критически противопоставляет свой образ мысли существующим нормам, ценностным представлениям и общественному поведению. Свобода личности для либерала — величайшее благо. Человек рождается свободным, наделённым равными правами, являясь от природы разумным существом. Поэтому каждый должен получить шанс на развитие своих способностей и претворение в жизнь своих устремлений. Предпосылкой же любой политической и общественной деятельности либерализм считает наличие частной собственности. И хотя либерализм понимает частную собственность лишь как часть понятия свободы, но в действительности частная собственность всегда ставилась выше свободы. Либерализм выступает за свободу экономической деятельности, т.е. за нерегулируемый рынок, где производство подчинено спросу и предложению.

Если свобода индивидуума является главной ценностью либерализма, то давайте посмотрим, насколько она смогла реализоваться. Ранний капитализм характеризовался потерей личной собственности для большинства индивидуумов, открытой эксплуатацией индивидуума и его обнищанием. Развитая рыночная экономика современного западного общества характеризуется высокой концентрацией капитала в руках немногих, давая им право распоряжаться судьбой остальных.

Едва ли может быть что либо коварнее, чем использование расплывчатых понятий для достижения своих стратегических целей. Нынешние российские либералы, конечно же, исповедуют неолиберализм. Есть множество прекрасно звучащих и подкупающих объяснений этого "прогрессивного" термина. Но в конечном итоге те, кто его представляют, выступают за устранение государства как от управления экономическими процессами, так и от какой либо роли вообще. Гибкость рынка труда и глобализация (устранение таможенных границ) является, например, типичным неолиберальным постулатом. Чего добиваются неолибералы, видно из их главного кредо: "Мировые проблемы должны решаться предоставлением экономике ведущей по отношению к политике роли". Либерализм в чистом виде хотел бы иметь государство в виде ночного сторожа, в чью обязанность входило бы обеспечение бесперебойности функционирования экономической деятельности свободных предпринимателей. То есть государство должно создать посредством уголовного законодательства правовое пространство, при этом не вмешиваться в экономику и не предпринимать путём налоговой или социальной политики перераспределения капитала, скажем, в пользу бедных слоёв.

Обратимся теперь непосредственно к статье Работяжева, точнее для начала к той её части, где анализируется "хождение во власть" демократов (либералов) в 1991 г. и делается не соответствующий истине вывод о кризисе либерализма в России в настоящее время. Справедливо указывая на то, что демократическая интеллигенция превратилась в идеологическую обслугу ельцинского режима, автор неверно утверждает, что "реальную победу в августе 1991 г. одержала российская номенклатура, избавившаяся от союзного центра и получившая возможность бесконтрольно поделить государственную собственность на территории РСФСР". Факты говорят о другом. Старая (как союзная, так и российская) номенклатура была полностью устранена от делёжки собственности по итогам неудавшегося путча в августе 1991 г. Достаточно вспомнить состав первого ельцинского правительства, которое возглавил Гайдар, расставив на всех ключевых постах свои кадры и получив полную свободу действий, граничащую с анархией. Если в советское время номенклатура как правящий класс распоряжалась собственностью в интересах государства и любая потенциальная попытка чиновника изменить характер собственности была бы жестоко пресечена, то младореформаторы, оседлав высшие государственные посты, вместе со своими бизнес-партнёрами, не особенно таясь, более десятилетия присваивали, и продолжают это делать и поныне, государственную собственность в ущерб интересам государства.

Многим кажется, что весь гайдаровский призыв вылетел из власти, как и он сам. На самом же деле команда "завлабов" и во властных структурах, и в политике осталась. Нельзя же либералов олицетворять исключительно с Гайдаром и Чубайсом. И если даже взять конкретно эти имена, то, наверное, половина министерства экономики и финансов укомплектована их людьми. К примеру, многолетний заместитель Гайдара по Институту экономики переходного периода Улюкаев ныне первый заместитель министра финансов. Показательна карьера нынешнего главы Центробанка Игнатьева: в 1991 г. никому не известный доцент ленинградского вуза по приглашению Гайдара оказался на должности заместителя министра экономики и финансов. В 1992 г. был "внедрён" в Центробанк заместителем Геращенко, где оставался около года. В 1996 г. Чубайс взял Игнатьева из Минэкономики в Кремль на должность советника Ельцина по экономическим вопросам и затем, став министром финансов, сделал его своим замом. На этом посту Игнатьев и оставался до своего нового назначения главой Центробанка. А откуда посыпались на нас, как черти из табакерки, Христенко, Кудрин, Греф, нынешний советник Путина по экономике Илларионов? Новые кадры оголтелых либералов неустанно куёт созданная для этого в середине 90-х годов ясинская Высшая школа экономики, откуда их охотно берут в Минфин и Минэкономики. Нужно ли утомлять читателя длинным перечнем имён? Тенденция ясна и без того.

Может быть, кто-то сомневается в том, что правительство Касьянова было либеральным? Уж не сам ли Касьянов тайный консерватор или (не дай Бог!) коммунист? Тогда почему в СПС на следующий же день после отставки Касьянова обсуждался вопрос о приглашении его на пост главы партии?

Около четырёх лет назад наиболее последовательные молодые либералы положили на стол будущего президента России очень толстую книгу, в которой якобы был изложен проект дальнейших экономических реформ. Неизвестно, что на самом деле было в этой книге. То ли неприличные опусы скандального писателя Сорокина, то ли очередная "Пустота" Пелевина, то ли страницы были из толстого картона. Но суть реформ, судя по дальнейшим выступлениям либералов укладывается в несколько строчек:

— реструктуризация естественных монополий;

— максимальная приватизация и сведение к минимуму государственного участия в экономике;

— отмена дотаций убыточным секторам экономики, дальнейшее сокращение социальных программ, реформа ЖКХ;

— сокращение бюджетных расходов, постепенное снижение налогов;

— отмена валютного контроля и обязательной продажи части валютной выручки, свободный вывоз капитала, полная либерализация внешней торговли.

Путин полностью одобрил предложенные реформы, а либеральное правительство Касьянова в меру сил выполняло все эти установки.

Утверждение Работяжева о том, что "если Ельцин "зачистил" от демократов исполнительную власть, то его преемник вытеснил их уже и из законодательной" беспочвенно абсолютно. Назначение Ельциным председателем правительства якобы консервативного Черномырдина в 1992 г. и Примакова в 1998 г. по сути ничего не меняло. Курс проводимых реформ все эти годы оставался либеральным. И уж совершенно нелепы стенания автора о "зачистке" Путиным госдумы от либералов. Самый главный либерал-то у нас Путин. Почитайте его ежегодные послания Федеральному Собранию, чуть ли не ежедневные клятвенные заверения в верности либеральному курсу реформ. Это не дымовая завеса.

Реформ-то и не было по существу в полном объёме. Они ожидают нас в ближайшем будущем, и нам многому ещё предстоит ужаснуться. Мало, что называется, не покажется. Предыдущее десятилетие было скорее разминкой, т. к. в России есть ещё широкое поле для деятельности либеральных демократов.

Главная цель в ходе думских выборов прошлого года достигнута: создана машина для голосования. Любой законопроект, каким бы антигосударственным он ни был, будет одобрен. На очереди форсированная раздача земли, лесов, недр в концессии, скажем, на 50 или 90 лет. Не исключено, что китайцам, японцам или американцам будут отдаваться для освоения целые месторождения. Это позволит вывести их из государственного оборота, и рассуждения Глазьева о природной ренте просто потеряют всякий смысл.

Правые либералы ничего не потеряли в результате выборов. У них, в отличие от коммунистов, воли и собранности побольше, чтобы осуществлять свои проекты. Госдума им, по большому счёту, была не нужна. Им нужны действенные рычаги власти, и я не удивлюсь, если значительная их часть войдёт в ближайшее время в состав нового правительства. По крайней мере, назначение нового премьер-министра не вызывает страха за судьбу либеральных реформ. По мнению первого вице-спикера А. Жукова, "курс нового правительства будет направлен на развитие рыночных отношений и либерализацию экономики". Что же касается личности нового премьера, который также был призван в правительство Гайдаром ещё в 1991 г. и был замом Авена, то и тут нечему удивляться. Если Касьянов был известен в миру, как "Миша два процента", то Фрадков прославился гигантскими растратами в Министерстве внешнеэкономических связей, пожаром при попытке расследования этих преступлений и загадочной смертью свидетеля.

А думское большинство так старательно пытается уверить нас в том, что они не либералы, а центристы, что создаётся впечатление, что они сами не верят в это, потому что знают: они обречены выполнять волю либерального президента. Почему президент предпочёл их СПС, сами они не догадываются.

Либерализм процветает и будет процветать во всём мире. Как социал-демократические западные правительства, так и так называемые, "консервативные" больше всего боятся прослыть нелиберальными. Не говоря уже о массах.

Либерализм успешно побеждает также и у нас в России, потому что опирается в первую очередь на разложение личности, которая не терпит насилия над собой, даже если это ей во благо. Поэтому в корне неверно утверждение Работяжева о том, что "либеральные и патриотические ценности не противоречат друг другу, но гармонично дополняют друг друга". Они взаимно исключают друг друга.

Либеральная власть ничего не требует от человека, он предоставлен самому себе. Он свободен в том, зарабатывать ли ему на хлеб или подыхать на улице. Большинство граждан давно стали либералами, сами того не подозревая. Либералы те, кто признают свободу вероисповедания и свободу слова. Попробуйте предложить сделать православие государственной религией — убедитесь в какой изоляции вы окажетесь. Либералы те, кто ничего не имеет против однополых браков, внебрачных детей или свободы творчества, даже если это творчество пропагандирует насилие. А то, что таких большинство — очевидно. Посмотрите, с каким упоением обсуждаются на телевидении проблемы сексуальных меньшинств и порнографии. Предложите вновь ввести за эти извращения уголовную ответственность, и вы убедитесь, что любая домохозяйка станет доказывать вам, что это не извращения, а просто "они другие" и нельзя их за это наказывать. Задумайтесь над тем, что женская половина, включая старшее поколение, предпочитает смотреть безнравственные, доведённые до идиотизма сериалы, а мужская — американские боевики. (Кстати, о старшем поколении: распространители глянцевых порнографических журналов у метро — благообразные московские бабушки). Любые запреты и ограничения будут приняты в штыки. Общество уже преодолело тот нравственный порог, который обязывал подчинять личную свободу государственной необходимости, отбросив все излишества в материальной и культурной жизни.

Представьте себе на минуту, что некая правительственная группировка (как в 91-м году) или мифические "полковники", воспользовавшись отсутствием Путина в Москве, объявляют о смене курса и введении чрезвычайного положения. Ничего, кроме гомерического хохота, у обывателя это не вызовет. А уж чтобы кто-то бросился на баррикады как в 93-м — исключено. Момент безвозвратно упущен.

Анализируя идейные течения 60-70-х годов прошлого столетия, Николай Работяжев хотя и делает оговорку о намеренном упрощении картины, но речь скорее идёт о некотором её искажении.

Правильнее было бы назвать шестидесятников "инакомыслящими", которые, клюнув на наживку демократических ценностей, упивались примитивными требованиями многопартийности, частной собственности, свободы слова и прав человека, которые, как справедливо пишет автор, понимались как право на эмиграцию. Поначалу ни о каком виде национального возрождения никто и не помышлял. "О националистических настроениях и движениях того времени речь не идёт" (Леонид Бородин, "Без выбора"). Размежевание на западников и почвенников произошло несколько позднее, когда часть инакомыслящих, наглотавшись западных кумиров от Хайдеггера до Сартра, наткнулись на русскую философию начала 20 века. Вот тут и наступило прозрение и "возвращение домой". Но это смогли сделать лишь те, у кого был этот дом, кто считал Россию своим домом, кого питала почва из своих глубин, кто с детства смог получить заряд национального чувства, не возникающее в зрелом возрасте из ничего. Констатируя факт противостояния западников и почвенников, автор поверхностно, если не сказать примитивно, объясняет его приверженностью первых правам человека и желанием вторых возродить русскую культуру и нравственные ценности. Если западники, "граждане мира", трактовали права человека в первую очередь как право на эмиграцию, то почвенникам, русским патриотам, было в любом случае с ними не по пути. Зачем русскому человеку нужна эмиграция? Русские рождаются, чтобы жить и умереть в России. Ненависть к России, доходящая до отвращения ко всему, что связывает с почвой — вот характерные признаки западников.

Поэтому ни о каком объединении демократов и патриотов (об отсутствии которого так сожалеет Работяжев) речь идти не могла и не может. Станислав Куняев указывая на причины этого противостояния говорит следующее в мемуарах "Поэзия. Судьба. Россия": "Вопрос в этой борьбе стоит так: кому по главным параметрам властвовать в России — государствообразующему русскому народу или небольшой, но крепко организованной, политически и экономически мощной еврейской прослойке?" Мысль Работяжева о том, что антагонизм "между либерализмом и почвенничеством отнюдь не вытекает из их принципиальной внутренней несовместимости, а объясняется скорее психологическими комплексами их носителей", легко опровергнуть общеизвестными фактами. В то время, когда одна часть русских почвенников (В. Осипов, И. Огурцов, Л. Бородин) уже была изолирована, а другая шельмовалась в печати за "антиисторизм", Андропов подготовил в Политбюро докладную записку о том, что западники не страшны стране, а с "русистами" необходимо бороться. Так и ныне заявляется на всю страну, что "русский фашизм хуже немецкого".

В этом смысле смехотворно выглядят приведённые Работяжевым слова Солженицына о том, что патриоты и демократы вместо того, чтобы объединиться, грызли друг другу глотки, а номенклатура в это время прибрала собственность к рукам. Может быть, стоит напомнить Работяжеву, да и Солженицыну заодно, кто же теперь владелец российской собственности?..

Трагическим обстоятельством является тот факт, что в стане патриотов, в отличие от демократов, никогда не было, и нет до сих пор единства. Каждый национально мыслящий русский существовал автономно, в лучшем случае группируясь вокруг какого-либо патриотического издания. Интуитивно сознавая грядущий развал государства, патриоты не смогли выработать (сформулировать) объединительную идею. Для части из них "все позитивные ориентиры оказались как бы за спиной, а идти в бой с вывернутой шеей — дело заведомо проигрышное" (Бородин). Другие связывали свои чаяния с "русской партией" в ЦК ("а был ли мальчик?"), и почувствовали себя преданными после бездарного путча в августе 91-го.

Некоторым может показаться, что почвенники, зацикленные на еврейском засилии, направили весь свой пыл на бесплодный антисемитизм и остались в результате не у дел. Но сыграть большую роль было не в их власти. Значение же их для общественной мысли и воспитания мыслящего поколения, для указания пути — непреходяще. Станислав Куняев во втором томе вышеуказанных мемуаров вспоминает о том, какое глубокое впечатление на него произвели в середине 60-х годов слова Розонова из книги "Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови": "А я хочу быть русским — вот наш девиз. Для этого "по-московски" буду изучать и наблюдать, чтобы прежде всего познать их и обо всём в них догадаться: без всякой науки познания мы будем всегда бессильны. Но затем в долгой работе жизни, в десятилетиях борьбы жизненной, — везде я буду "наблюдать русскыого человека" и вот ему родному, — помогай работой, дачей, умной книгой, дачей заработка, указанием пути (выделено мной — А.К.). Будем пахать свои цветочки и свои поля, и хорошо обработанная своя землица выбросит чужие и враждебные тернии".

Путь нам, похоже, предстоит долгий. Но дорогу осилит идущий.

Обсудить на форуме.

121069, Москва ул. Б.Никитская, 50-А/5, стр.1,    Тел. (095) 291-60-22 факс (095) 290-20-05,    literator@cityline.ru